стола взяла, а из закромов вытащила. Оля сначала не поняла причины, пока лицо Иды не исказилось гримасой. Значит, выпила крепкое и невкусное, скорее всего, ром, который не любила, но уважала за высокий градус. Вино же, что подавалось к легким закускам и салатам, она пила для вида. Когда гости уходили, догонялась ромом.
Конечно, это были догадки, но Оля всегда подозревала подругу в злоупотреблении спиртным.
Выпив одну стопку за другой и кинув в рот редис с овощной тарелки, Ида опустилась на стул.
– Мы не хотели, чтобы Леня изводил себя мыслями о матери, – прожевав, заговорила она. – Рвался в больницу, смотрел на нее недвижимую, плакал, потом вспоминал и снова просился туда, где покоится Спящая красавица…
– Кто это, мы?
– Я и Зайка. Вообще это была его идея, скрыть правду от Лени. И оградить его от любых проблем, связанных с покушением на тебя. Поэтому Яша дал на лапу, и дело быстро закрыли.
– Или потому что ты его попросила? Попади ты под подозрения следствия, Леня остался бы и без матери, и без няни, а Зайке нужен был счастливый ребенок.
– До того, как он все уладил, я уже была вне опасности. Мое алиби проверяли. Следователь исключил меня из списка подозреваемых.
– А Машку?
– Тоже. Кстати, твоего кота она забрала себе. И, кажется, кольцо Зайки. Мы не нашли его в квартире.
– Да, оно у нее. – Оля все еще не понимала, зачем оно Машке понадобилось. Как символ чего? Разбитых надежд? – Она и с тобой поругалась?
– Сразу, как узнала, что мы переехали в поместье к Зайке. Тогда еще и речи не было о нашем браке, мы ждали, что ты очнешься. Но она обвинила меня в предательстве. «Вы точно сестренки! – кричала она. – Две лживые, завистливые сучки! Если бы я знала, что вы такие, на порог бы не пустила!»
– Классика, три лучшие подруги не поделили мужика, – подал голос Леня, который до этого помалкивал и нервно пощипывал виноград, отправляя его в рот вместе с косточками. Обычно он их педантично выковыривал.
– Я не думала, что с нами такое произойдет, – честно призналась Оля. – Мы через столько прошли вместе, а тут… Зайка! Если б не Леня, я бы ни за что не вышла за него.
– И я. Но Машка обзывала нас лгуньями. Говорила, что у нее глаза на нас открылись. Наши с тобой мужики, по ее словам, к ней подкатывали, но она кремень…
– Какие еще мужики?
– Своих ты знаешь, а мой – это психолог.
– Он бросил тебя до того, как Машка снова вошла в нашу жизнь.
– Вернулся спустя годы, я просто тебе не говорила.
– И ты приняла?
– Это было после того случая… С сайтом знакомств. – Она красноречиво посмотрела на подругу. Та кивнула, понимаю, мол. – Я сама обратилась к нему, потому что нуждалась в психологической помощи. Раненая, я снова его заинтересовала. Но едва я пришла в норму, мой уже дважды бывший снова потерял ко мне интерес.
– В свою тайну ты Машку все же посвятила?
– Мы встречались в ее квартире, когда та пустовала. – Ида снова подошла к ящику, где хранила алкоголь, и достала уже другую бутылку. Эта была с коньяком и тоже начатая. – Давай выпьем?
– Мне нельзя.
– Лене не предлагаю, он у нас трезвенник.
– И ему больше незачем тут оставаться, – проговорила Оля решительно. – Старым подругам нужно посекретничать. А ему съездить в спортзал, не зря же треники нацепил.
Он не возражал. Перед тем как покинуть квартиру, сказал, что вернется через два часа, чтобы забрать мать. С Идой он простился кивком.
– Он тебя простит, – успокоила ее Оля, увидев слезы на глазах подруги. – Сейчас в себе разберется и поймет, как был неправ.
– Он упрямый.
– О да! Весь в мать.
Ида плюхнулась на стул, налила себе коньяка. Ее руки подрагивали, но это от нервов. Алкоголичкой она не выглядела. Как и сильно пьющей. Пожалуй, Ида в свои сорок пять (ей уже исполнилось) была в лучшей форме, чем когда-либо. Не худая, а стройная, все с той же рыжей копной, но не собранной в невнятный хвостик, а постриженной и уложенной в стиле «афро», с лицом без морщин. Как большинство белокожих, Ида начала «сморщиваться» рано. Гусиные лапки появились у ее глаз уже в двадцать пять. Но с возрастом они исчезли, спасибо за это ботоксу.
– Леня рассказал, из-за чего мы поругались? – спросила Ида.
– Серго стал яблоком раздора? О человеке же тоже можно так сказать?
– Не важно, он все равно кусок дерьма, а не человек.
– Спорить не буду.
– Хотел пропиариться за счет Лени. С журналистами подвалил, застал парня врасплох. Хорошо, что материал не вышел.
– Почему, кстати?
– Яши уже не было в живых, он умер, когда Леня школу окончил. И до восемнадцати лет не мог распоряжаться состоянием, только просить на нужды у душеприказчика Зайки, его друга и адвоката. К нему мальчик и обратился за советом. Дядька поднял связи, и эфиров Эристави больше не дали. Но разругались мы не тогда, а позже. – Ида потянулась к бутылке, но тут же отдернула руку. Решила воздержаться, чтобы сильно не опьянеть. В итоге налила себе сока. – Леня хотел поговорить откровенно. Он требовал правды. Но я не решилась открыть ее. Подумала, так будет лучше. И придумала очередную ложь. О том, что Серго работал с отцом Лени, был влюблен в тебя, но ты его отвергла…
– Зачем? – недоуменно воскликнула Оля.
– Чтобы он продолжал верить в то, что рожден от прекрасного человека. Порядочного, светлого. От того, кто без памяти любил его мать. И Леня поверил мне. Но Эристави не отстал от него. Он сделал анализ ДНК (раздобыть биоматериал не проблема) и доказал мальчику, что является его отцом.
– И чем кончилась история?
– Леня послал подальше всех. И Серго, и меня. А потом уехал из России.
– Куда?
– То ли на Бали, то ли в Непал. Где у нынешней молодежи модно заниматься духовными практиками? Вернулся через полгода и начал строить свой развлекательный центр.
– Что он из себя представляет? Я там еще не была.
– Тебе не понравится, – отмахнулась та. – Это место для повернутых на фантастике чудаков. Что удивительно, посетители в основном взрослые. Такие, как Зайка, фанаты. Но многие из них приводят с собой сыновей и дочек, племянников и племянниц, так что центр зарегистрирован как детский. Это было изначально продумано Яшей и его душеприказчиком. Откровенно говоря, если бы не старики, у Лени ничего бы не вышло. Он мечтатель и идеалист, такие успешный бизнес не строят.
