Феликс тоже заулыбался, только Энди сидел мрачный.
– Куда вы опять свалили? – завел он любимую песню и посмотрел на меня исподлобья. – Раз уж вы не доверяете нам и скрываете истинные мотивы, то не могли бы вы, случайно, разгребать свое дерьмо без нашего участия?
Кора бросилась мне на выручку с поистине голливудским говорящим взглядом и полупризнанием:
– Мы временно живем в одном сельском пансионе. На нашем попечении Катрин и еще одна девушка. Им нужна защита, их преследуют бандиты. Эрик Шнайдер из той же шайки! Точнее, был… Как мы случайно узнали, он погиб в автокатастрофе. Между прочим, по пути к вам, в Дармштадт! Не думайте, Катрин сотрудничает с полицией, и подозревать нас в легкомысленных или незаконных поступках просто грешно! Вы нас в самом деле обяжете, если согласитесь помочь и передадите письмецо одной тайской девушке в «Парилке». Постарайтесь, чтобы сутенеры не заметили!
И весьма натуральным импульсивным движением Кора схватила Феликса за колено, а я в это время делала для Энди глаза раненой лани.
– Дети мои! – Макс не выдержал первым. – Я устал тут прохлаждаться. Больше разговоров. Энди, давай съездим по-быстрому! А ты, Феликс, останься с девушками, не выпускай их из поля зрения, пока мы не вернемся.
Бормоча себе под нос загадочное тайское имя Нисахон, Энди поплелся в неизвестность вслед за Максом.
Два часа тянулись долго. Даже Кора начала волноваться, а Феликс протер взглядом дыру в циферблате своих часов.
Без единой царапины, слегка озадаченные, вернулись с поля боя герои. Им пришлось дожидаться, пока Ниса-хон освободится: у нее как раз был клиент. Потом нашим посланцам удалось передать ей письмо без посторонних глаз.
– Нельзя быть до конца уверенным, не смотрит ли кто в замочную скважину и не стоит ли где скрытая камера, – деловито рассказывал Макс, – поэтому мы постарались передать записку не слишком явно, чтобы соглядатай, если таковой был, мог принять ее за банкноту. Кстати, хотелось бы знать, кто возместит расходы?
Изящным росчерком Кора подписала чек и протянула Энди:
– А на сдачу купи, пожалуйста, еще пузырек метадона. Тот осуждающе посмотрел на нас и покачал головой.
На прощание нам пришлось пообещать звонить в коммуну каждый день и перед отъездом еще раз заглянуть в Дармштадт.
– Вот они – молодые львы! – сказала Кора, когда мы повернули в сторону гостиницы. – Заметила, как блестели их глаза после «Парилки»! Наверняка их обслужили по первому классу, а до того, смотри-ка, рот открывали!
– Спасибо скажи, что они согласились сходить туда! Как бы я ни любила Макса, я бы не пошла на панель по его просьбе! – взывала я к разуму подруги.
– Сравнение неуместно. Но послушай, а Катрин-то хороша! Помнишь, как она отреагировала? Я и не подозревала в ней таких мещанских замашек!
– Да, ханжа наша Катрин…
Мы шли мимо торгового центра. Как кстати: делать покупки – лучший способ развеяться. В книжном отделе Кора купила тайский словарь, сборник кроссвордов и детскую книжку для Бэлы.
Но нет для нас большей радости, чем пройтись по кондитерским отделам и по магазинчикам деликатесов. В центре города всегда много частных лавочек, предлагающих дичь, вина, шоколад высшего сорта. Здесь, на нарядных улицах, лучшие бакалеи, нереальные гастрономии. Уж мы отвели душу!
Побросав покупки в номере на персидский ковер, мы с Корой пошли в бассейн, предоставив Пу накрывать на стол. Впрочем, стола в номере не было – на самой огромной кровати Пу сервировала роскошный пикник. По сине-зеленому шелку безбрежного покрывала горделиво плыла флотилия бумажных тарелок, щедростью самой природы нагруженная радующими глаз и волнующими все пять чувств дарами. Неужели это в самом деле наши сегодняшние покупки: пармский окорок, старая гауда, печеночный паштет из дичи под соусом камберланд, румяный хлеб, оливки – в пакетах они выглядели не так аппетитно. Ароматы яств, перемешиваясь в воздухе, пьянили, шампанское салютовало в бокалах крошечными искорками брызг.
Четыре голодные женщины накинулись на еду. Мы пировали, как древние римляне. Сравнение напрашивалось не только потому, что мы возлежали за трапезой, – вилок и ножей не было, пришлось есть руками.
Катрин пила быстро и много. Лучшего развлечения она не придумала, чем мучить свою ученицу, в иных обстоятельствах очень толковую, сложными скороговорками с немыслимыми для тайского языка сочетаниями букв.
– Хитрая какая! – возмутилась Кора. – Попробуй-ка сама повторить: погода размокропогодилась…
Катрин с треском провалилась, и мы впервые услышали смех-колокольчик нашей Пу, она смеялась заливисто, по-детски искренне и злорадно.
Я вспомнила одну английскую скороговорку – tongue-twister, – меня научил ей некий Дон, автостопер из Новой Зеландии:
– She sells sea shells by the sea shore. The sea shells that she sells are sea shells for sure.[51]
* * *
Малышня, то есть Катрин и Пу, побесилась всласть и заснула. Я собрала бутылки в корзину для бумаг (и для бумажных тарелок), стряхнула крошки с кровати и начала раздеваться.
– Что ты делаешь? – будто бы удивилась Кора.
– Как это что?…
– Не время спать! Ты же собиралась сегодня ночью…
– Кто собирался? – переспросила я, свирепея.
– Не притворяйся глупее, чем ты есть! Мы едем к Гилтеру.
Вот еще! У меня тысяча причин, почему нам лучше остаться:
– Тебе нельзя за руль, ты пила.
Обычно именно это соображение возвращало Кору на грешную землю: однажды у нее уже отбирали права, повторять ей не хотелось.
– Тогда ты поведешь! – приказала она, хотя более трезвой я не была.
– А как мы обойдемся без метадона? – Отговорка «два».
Аргумент был неопровержим – Кора вскипела:
– Нельзя терять времени, я хочу покончить с этим делом! Три мушкетера из Дармштадта наложили в штаны, от них толку никакого. С Полли, этой жабой, нам сильно не повезло. Так что хочешь не хочешь, придется самим засучить рукава. Сейчас мы возьмем такси, поедем на Главный вокзал и купим метадон!
– Вот только вчера читала в газете: там разогнали всех дилеров!
– Да? Ну, попытаем счастья прямо на улице. После полуночи каждый второй прохожий – наркоторговец.
– С чего ты взяла? – недоумевала я, но, видя, что сегодня вечером Кору мне не переспорить, застегнула уже расстегнутую блузку и недовольно потащилась за подругой.
Напрасно я надеялась, что на нарядных, светлых, как днем, центральных улицах Кора не найдет того, что ищет. С азартом гончей она высматривала нужного человека. На одном из перекрестков мы заметили седого худощавого мужчину, облаченного с ног до головы в черную кожу, который, держась в начальственной позе, разговаривал с юношей с панели. Товар при себе сутенер не держал, а повел нас вдоль по улице, чтобы оставить в каком-то темном внутреннем дворе у аварийной двери с тусклой лампочкой, где мы должны были подождать его «буквально пять минут».
