моей руке жгут. Глаза женщины светятся тем, чего мне так не хватает – добротой и пониманием. Только почему-то еще хуже становится. Нос щиплет. Того и глядишь, разревусь!
Наклоняется ниже, чтобы хоть что-то разглядеть под тонкой бледной кожей, но, когда не находит вен, удивленно восклицает:
– А вены что, дома оставили?
Неопределенно пожимаю плечами. А что на это скажешь? Сколько себя помню, всегда была с этим проблема, поэтому без просьб тут же принимаюсь за дело. Сжимаю и разжимаю кулак, знаю – это поможет. Я так погружена в себя, что почти не замечаю, что все уже готово. Пробирки наполнены. Осталось самое главное – УЗИ.
Справившись с анализами, сижу перед кабинетом – то в жар, то в холод бросает. Самое худшее – это когда нужно ждать и не можешь ничего сделать. От этого можно сойти с ума! Ожидание разъедает душу. Одергиваю себя. Насколько хуже было бы, если бы ждать стало нечего…
– Вы – Зимина Екатерина Борисовна?
Внезапно в мои мысли проникает голос стройной брюнетки в белом халате. Даже не заметила, как подошла. Приятный тембр мягко, но настойчиво, заставляет вернуться в реальность. Отрываю, будто нехотя, взгляд от бейджа, где написано имя врача. Моего врача!
«Леснова Елена Владимировна – очень внимательный и компетентный специалист, – звучат в голове недавние слова администратора. – Про таких говорят: человек на своем месте».
Как мне хочется в это верить! Растерянно встречаюсь взглядом с голубыми глазами женщины.
– Да, это я, – отвечаю, робко вставая со своего места.
– Прошу вас.
Захожу в кабинет, уже готовая ко всему. Раздеваюсь, ложусь на кушетку. История повторяется. Гель, прохлада на коже, только вот прикосновения врача совершенно безболезненны. Деликатные, едва ощутимые. Со страхом ищу на лице женщины то, что может подтвердить ужасный диагноз, что был поставлен в предыдущей женской консультации.
Заметив мой напряжённый взгляд, Елена Владимировна мягко улыбается и так по-доброму с вниманием произносит:
– А сейчас послушаем сердечко.
Облизнув пересохшие губы, ощущаю яркий привкус металла. Переспрашиваю:
– Послушаем? – в моем голосе звучат долго сдерживаемые слезы. – А… оно бьется?
– Конечно, бьется, – искренне удивляется врач, продолжая водить аппаратом внизу живота. – В матке плод визуализируется. Все у вас хорошо. Успокойтесь, Катенька!
Все внутри дрожит… от счастья! Прикусив губу, ощущаю, как напряжение, сковывающее более часа все конечности, уходит, как отлив, после жуткой бури.
– Вот, посмотрите.
Напротив меня на стене висит большой экран. Безумно волнуюсь. Должно быть, пульс зашкаливает. Экран включается. И, наверное, только сейчас по-настоящему до конца осознаю свое положение. Я вижу на экране свою горошинку!
Врач комментирует все происходящее на экране добрым материнским голосом, но я уже плохо слушаю. Шум крови в ушах буквально оглушает, улавливаю самое главное – все отлично, отклонений нет. Я готова летать от счастья!
– Эмбрион, ктр 7 мм, сердцебиение есть, – Елена Владимировна медленно водит аппаратом, а затем нажимает на кнопку устройства и начинается какое-то чудо!
Я ЭТОТ ЗВУК НИКОГДА НЕ ЗАБУДУ!!! Звук сердечка моего малыша! ОНО БЬЕТСЯ! Боже!
Меня буквально с ног сбивает всплеск чувств! Впервые за всю свою жизнь иду на поводу эмоций. Хочу плакать от счастья и плачу. Мне хочется обнять этого врача за радостную новость и я, не осознавая того, благодарно сжимаю ее руку. Еще какое-то время Елена Владимировна позволяет мне насладиться звуком сердечка малыша, а затем кликает мышкой на компьютере.
– Запись ушла на диск, Екатерина Борисовна, а все необходимые параметры я сейчас распечатаю. Вы у нас на учет вставать будете? – дождавшись от меня положительного кивка, продолжает: – Я подчеркнула ссылочку нашего сайта. Кроме стандартных услуг, мы еще практикуем уроки и занятия с педиатром, инструктором по йоге, стоматологом и другими специалистами. Если есть желание, я могу расписать вам весь план.
Улыбаюсь, со всем соглашаясь. Слушая Елену Владимировну, вдохнув, задерживаю дыхание на мгновение – для того, чтобы то состояние радости, которое «льется» во мне, удержать в течении всей жизни.
Я хорошо усвоила сегодняшний урок. Самое страшное – это то, что касается наших детей. Все остальное можно пережить, решить… Теперь от меня зависит не только моя жизнь, но и моего ребенка! Ведь пробежавшая по моей душе тень заденет и того маленького человека, заставит его пережить ту же волну эмоций. Я не имею права больше лить слезы по предателю.
Глава 51
Спустя неделю
Катя
– Доченька, попробуй салат, – мама заискивающе улыбается, пододвигая мне пиалу, – там авокадо – очень полезно.
Равнодушно скольжу взглядом по тарелке.
Раньше я обожала этот салат за его освежающие ингредиенты – фенхель и кисло-сладкий апельсин, яблоко или манго. Но полюбить его всей душой заставил именно тот самый пикантный «нахальный» элемент – острый сыр. Разговоры и это «словесное кровопролитие» за столом, которое обязательно устроит отец, заранее портит аппетит. Ничего не хочу.
На секунду моей руки касается ладонь мамы, и я непроизвольно поднимаю взгляд. В последнее время она неуловимо изменилась. Стала как-то терпимее, что ли… Обмакнув морской гребешок в кисло-сладкий соус, так и не притрагиваюсь к салату. Не из вредности, просто не хочу.
– Катенька все нормально? Может…
– Спасибо, мама, – обрываю сухо. Аппетита и так нет, так еще сегодня отец впервые за долгое время с нами ужинает. А это еще то испытание для моей нервной системы. – Все хорошо.
Улыбка так и не касается моих губ. Нет ни малейшего желания изображать семью из проклятого телевизионного шоу «Плезантвиль» *. От этой видимой идеальности тошно. В печенках сидит. Даже красиво сервированный стол раздражает. Мама, как всегда, в своем репертуаре. Выбрала беспроигрышную традиционную белую скатерть, дополнила ее кремового цвета дорожкой и даже распорядилась поставить белоснежные подтарельники.
Для чего? Кому это надо? Уж точно не мне, а отцу, тем более, плевать. Подтянув ближе чайную пару, делаю глоток мягкого зеленого чая «Улугун» с лаймом. На самом деле, за всей красивой обстановкой мы – никто иные, как ужинающие мертвецы. За семейным столом нет ничего живого и настоящего, кроме душистых белых лилий в хрустальной вазе.
Мне жаль маму. В какой-то степени, я ее понимаю. Нет ничего хуже, чем любить кого-то, кто тебя разочаровывает. Выходишь замуж за родственную душу, а он превращается в кого-то другого – чужого, безразличного. И ты так любишь прежнего, что просто не можешь полюбить того, кем он стал.
Заметив мой сочувствующий взгляд, мама отводит глаза в сторону. Она права. Жалость – самый бесполезный предмет на свете. Я тоже не люблю, когда меня жалеют. Похоже, единственный, кто чувствует себя комфортно – это отец.
Быстро справившись с
