свист раздался над ухом, едва не оглохла от силы звука.
— Браво! — хлопал в ладоши Польски, а ему вторили.
— Браво! — орал Дмитрий.
Волчица не принимала аплодисменты, как остальные девушки. Выхватила халат и быстрым шагом, цокая шпильками, покинула сцену, пока зал утопал в восторженных овациях.
Мозг всегда странно работал в критической обстановке. Так и в этот раз. Сделала два шага. Приподнялась на локтях над сценой, попой усаживаясь. Быстро подобрала ноги и встала во весь рост. Пока не остановили, направилась по пятам Волчицы.
Врезалась в одного из мужчин, который попытался остановить. Вцепился в плечо, на что я ловко извернулась.
— Девушка, вам нельзя туда, — попытался привести в чувство.
На его мнение, как бы чихать, не забывала отслеживать перемещение подруги. Та исчезла в темном проеме, только бы не потерять. Несколько мужчин в форме резко направились в моем направлении. Я стартанула в темный коридор.
* * *
— Эй, волшебник! Хочу пройти туда же, — я громко озвучил, как будто никому. Кивнул в направлении, где секунду назад скрылись Бастарды. Натянутая улыбка сразу исчезла с лица. И появился оскал.
— Санек, устрой проход к девушкам. Повеселимся там.
* * *
Я влетела в темный коридор. Освещено слабо. Множество дверей по обоим сторонам. Но куда исчезла Волчица? Где-то вдали донесся хлопок закрываемой двери. Коридор вновь извилистой дорожкой изменил траекторию движения. Налево. Единственная дверь в полной темноте. В нее и шмыгнула.
Волчицу нашла быстро. Большая по площади комната, занимала примерно пять наших в общежитие. Туалетные столики по бокам. По центру четыре дивана, находящиеся спинка к спинке. Одежда валялась на столах. Куча косметики. Обслуживающий персонал — девушки. Я видела вышагивающую подругу, которая не оборачивалась назад, а спешила скрыться. Несколько девушек в помещении удивленно воззрились на меня.
— Вам сюда нельзя, — громко сказал одна из танцовщиц в откровенном белье. Она располагалась в кресле на против зеркала, ногой на высоченной шпильке упиралась в трюмо.
— Можно, — гаркнула, не глядя.
Почему все считают, что знают лучше меня. Почти догнала Волчицу, перед тем как она плюхнулась в одно из кресел и прикрыла глаза ладонью, словно устала.
— Ничего не говори, — проговорила блондинка очень тихо.
Я подняла руку и замерла. И что сделаю этой рукой, поглажу по голове, как псинку? Она меня цапнет. Поговорить, утешить добрым словом? Зачем бежала сюда? Догнала, а как я восприняла тот факт, что моя соседка по комнате — танцовщица приватных танцев и возможно девушка, оказывающая услуги интимного характера?
Мозг не мог профильтровать информацию и отказывался воспринимать, как данность. Он молчаливо ставил блок.
Это все та же моя соседка? Да. Ее куча мужиков видела голой. Да. Она торгует телом. И? Мне омерзительно к ней прикасаться?
Присела на корточки рядом с Волчицей. Та по-прежнему отказывалась убрать руку от глаз. Пряталась за плотной, непробиваемой стеной. Я уверенно опустила руку на колено подруги. Нет. Мне не омерзительно.
Обе не шевелились. А Волчица не убирала ладоней от лица, пока не расслышали звук открываемой двери.
Знакомые голоса прозвучали громко и заставили подняться с корточек. Девушки-танцовщицы зашептались. В проеме замелькали лица.
Улыбки на лице Хаски напрягали с недавних пор. Мышцы тела разом сжались, натянулись в предчувствии удара.
— Весело у вас тут, — Дмитрий шел по комнате, оглядывал туалетные столики. Зеркала. Пустые места.
На толкнувшись взглядом на одну из девушек, замершую, та что пыталась меня прогнать, подмигнул и улыбнулся. Только я знаю, что таила эта улыбка. Ничего хорошего. Это смесь фальши, яда, которая обеспечивала постоянное отравление, в последствие от которого умираешь.
— Никогда не был в проститутском гальоне, — по другую сторону туалетных столиков параллельно Хаски шел Трески.
Он, натолкнувшись на взгляд одной из танцовщиц, потерял к остальным интерес. Положил ладони на стол рядом с девушкой и что-то начал втирать.
Польски рассматривал всякие предметы антуража. То одежду, то показывал на наручники и, улыбаясь демонстрировал. Процессию замыкали трое адекватных: Маша, Кристина и Виталик. Спокойно и чуть настороженно.
С тяжелыми ударами сердца в груди считала каждый шаг Хаски, приближающий его к нам. Пока он показывал холодное равнодушие. Но я знала, что конечная цель мы. И я права.
Возле нас. Его кроссовки внизу. Провела осмотр от его ног, обтянутых джинсами, вверх по футболке черной и прямо до глаз. Последний шаг. Наигранно обращался к подруге, сидящей в кресле:
— Эй! Волчица или как там тебя? Как насчет поработать? — захотелось поставить барьер между ними.
Подруга подняла глаза, стараясь казаться равнодушной. Плохо у нее получалось. Чуяла напряжение в ее венах на висках. Вот и уродство Бастарда проявилось. Вены очень вздутые и надувались иногда неровными корявыми дорожками.
Улыбка не сходила с губ Хаски. Покопался в кармане джинсов и достал кошелек. Оттуда вынул небольшое количество купюр. Прошелестел бумажками, перетирая между пальцами, и поднял бровь вопросительно:
— Как насчет развлечь нас, скучно тут. Макс, Санек, знаю вы не откажетесь? — Хаски развернулся к друзьям в ожидании ответа.
— А ты тоже? — Макс оторвался на мгновение от девушки, которой что-то болтал на ухо. — Ты же не трахаешь бацильных?
— От минета не откажусь, — затем Хаски вновь повернулся к Волчице. — Анальные, оральные утехи и так далее, ну ты девочка умелая. Понимаешь, о чем я. Групповые услуги, — не видя реакции от Волчицы, поднял руку с деньгами высоко вверх и разжал пальцы.
Купюры крутились, вертелись, как ненужный мусор, плавно лавируя на голову Евлампии и рядом под ноги. Мне показалось или Волчица взялась руками за подлокотники кресла с намерением встать. С какой целью?
Резко дернулась наперерез. Встала между Хаски и креслом почти вплотную. Дмитрию пришлось перевести взгляд на меня немного самодовольно, с ноткой превосходства:
— Не, Ананина, на тебя не встанет. Двинься, — но вопреки ожиданиям не отодвинул, а ждал, когда сама уйду.
— Уйди отсюда, — прошептала. Прошипела или огрызнулась.
— Что пищишь? — наклонился к уху.
— Уйди, — увереннее добавила я. Хватит. В конце концов, не могла наблюдать за избиением младенцев. — Ядом поливайся в другом месте. Каждый зарабатывает, как может.
— То есть, торговля телом это нормально и ты тоже не прочь попробовать себя реализовать на данном поприще? Нализывать члены старых извращенцев и стонать, как шлюха? Так, отчего мне отказала или надо было деньги предло…
— Не тебе рассуждать о моральных ценностях, — резко перебила, проглотив предложение денег про себя, будто не слышала.
Хаски закончил ломать комедию и максимально наклонился вниз, согнув шею. Разница в росте около тридцати-сорока сантиметров. Ощутимая. Пока страх не заслонил эмоции постаралась выдать все, что накопилось внутри за прожитое время
