– Что? – переспросил шериф, даже не изменившись в лице.
– Знакомые часто описывают его как чувствительного мальчика. Иногда так называют гомосексуалистов.
– Не могу сказать.
– Возможно, он переволновался. И не просто исчез, а покончил жизнь самоубийством.
– Все может быть.
– Эндрю принимал наркотики?
– Ну, иногда выкуривал косячок.
– А что-нибудь посерьезней?
– Не знаю.
– Где он брал травку?
– Не могу сказать.
– Если вспомните, обязательно позвоните.
– О'кей.
– Смотрю, вам плевать на то, что случилось с Эндрю, – сказала я, устав от односложных ответов шерифа.
– Верно.
– Вы часто ходили в походы с братьями Сноу?
– Часто.
– Но не в день исчезновения Эндрю?
– Неа.
– Чем вы занимались?
– Когда?
– В тот день?
– Гостил у дяди.
– Где?
– В городе.
– Вы еще общаетесь с Мартином? – спросила я, зная, что, если попрошу алиби, наша беседа закончится.
– Иногда видимся.
– Он не отвечает на мои звонки.
– Наверное, думает, что вы зря тратите время. И свое, и его.
– Вы того же мнения, шериф?
– Да. Я того же мнения.
– Что ж, буду знать, – сказала я, вставая. – И последнее, шериф.
Он посмотрел на меня.
– Джозеф Сноу играет в гольф?
– Первый раз слышу.
На следующее утро, поспав пару часов, я вернулась в контору. Мама уже была на рабочем месте, корпела над обычной проверкой анкетных данных для нашего крупного клиента. Молчала она недолго. Как только включился мой компьютер, мама непринужденно спросила:
– Ну, что там с твоим делом?
– Ничего.
– То есть?
– Мам, я никогда не найду Эндрю.
– Так от тебя это и не требуется.
В материалах по делу имелись, кроме всего прочего, номера социальной страховки каждого члена семьи Сноу. Я получила кредитный отчет Джозефа и отправила его на принтер.
– Как думаешь, Эндрю мог сбежать из дома?
– Ты бы точно сбежала, если бы миссис Сноу была твоей матерью.
Я взяла отчет из лотка и уже через секунду знала ответ на вопрос, который давно не давал мне покоя.
– Джозеф Сноу больше не живет с Абигейл.
– А где же он?
– У меня есть его адрес в Пацифике.
– Странно, – сказала мама. – Разве Абигейл не сказала тебе, что он играет в гольф?
Прежде чем уехать на незапланированную встречу с Джозефом, я заглянула в гражданский суд округа Мэрин – поискать запись о разводе. И ничего не нашла. Правда, это еще ни о чем не говорило: национального реестра разводов не существует, и люди могут развестись в любом округе.
Я решила, что наведу справки позже, если мистер Сноу окажется таким же неразговорчивым, как остальные члены семьи.
Сквозь густой туман на шоссе я увидела кусочек океана. Припарковалась у небольшого одноэтажного дома на Сисайд-драйв, в нескольких шагах от берега. Все прибрежные города Калифорнии имеют одну особенность: от соленого воздуха краска на домах лупится быстрее, чем обычно, и доски выгибаются сильнее. Ветхое жилище Джозефа Сноу было полной противоположностью белоснежной обители Абигейл.
Дверь открыла привлекательная женщина лет сорока в мятых льняных брюках и голубом свитере поверх мужской рубашки. Лицо загорелое, морщинистое, и сразу видно, какой красавицей она была в молодости.
– Чем могу помочь? – спросила она настороженно.
Я осведомилась, здесь ли проживает мистер Сноу. Она сказала, что да. Муж ли он ей? Нет. Потом женщина сама задала несколько вопросов, и я вкратце рассказала о своем деле. Дженнифер Бэнкс – так ее звали – провела меня в мастерскую за домом. Джозеф красил книжную полку, которую только что сколотил. Пол мастерской был усыпан опилками и инструментами, у стен стояли доски. Когда я поздоровалась и объяснила, зачем пришла, Дженнифер нас покинула.
Во время беседы Джозеф играл с гвоздем, но отвечал на мои вопросы прямо и открыто.
– Вы все еще женаты на Абигейл?
– Да.
– Почему?
– Я пытался развестись, но она не подписала бумаги.
– Она даже не признает, что вы с ней больше не живете. Сказала, вы уехали играть в гольф.
– Ненавижу гольф.
– Мистер Сноу, у вас есть какие-нибудь предположения о том, что случилось с вашим сыном?
– Нет. И вряд ли появятся.
Джозеф Сноу не вызвал у меня никаких подозрений. Все, что он сказал, соответствовало материалам следствия. Я хотела вернуться к Абигейл и спросить, что она скрывает, но уже темнело и мне нужно было немного отдохнуть от этой семейки. Да и от своей тоже.
Я заглянула к Майло поиграть в бильярд, а потом поехала домой. Сразу пошла к пожарной лестнице, чтобы избежать допроса, и обнаружила на ней замок. Видимо, мама повесила его для Рэй, что отрицательно сказалось и на моем излюбленном способе проникновения в свою комнату.
Я вернулась в машину – вздремнуть пару часиков, пока родители не улягутся. Конечно, я могла бы войти через парадную дверь, но такой вход чреват любезностями вроде «Привет» или «Где ты шлялась, черт подери?». Словом, не дружу я с дверями.
Оказалось, что заднее сиденье моей машины куда удобнее, чем я думала. Я крепко проспала до самого утра, пока в окно не постучала Рэй и не попросила подбросить ее до школы. Я согласилась, потому что из-за усталости у меня совершенно отключился мозг. Рэй не упустила случая обрушить на меня шквал бессвязных вопросов, подобранных с таким расчетом, чтобы я не раскусила ее истинных намерений.
– Как твое дело?
– Хорошо.
– Подробней не расскажешь?
– Нет.
– Кстати, ты встречалась со стоматологом?
– Нет.
– Уверена?
– Да.
– Дашь мне десять долларов?
– Нет.
– А когда ты видела его последний раз?
– Кого?
– Стоматолога.
– Когда ты подбросила дяде Рэю записку.
– И все?
– Да.
– Почему ты не хочешь дать мне десять долларов?
– Потому что у тебя больше денег, чем у меня.
