но еще здесь было большое сомнение в необходимости дарить что-то материальное. «Мы делаем их слишком меркантильными такими подарками, — говорил он накануне Елене Федоровне. — Это плохо!»
— Ладно, если выиграешь ты, мы купим тебе то, что ты хочешь, — вмешалась Елена Федоровна.
Сергей Иванович удивленно поднял бровь, готовясь возразить жене.
— Сережа! — слегка повысила голос Елена Федоровна. — Пусть будет так!
Сергей Иванович недовольно покачал головой, но не стал спорить, а довольный Гера чмокнул бабушку в щеку:
— Спасибо, ба! Я обязательно постараюсь выиграть!
Лиза, до этого не проронившая ни слова, лишь сверкнула глазами на старшего брата, а затем укоризненно посмотрела на бабушку. Она приняла вызов.
Глебовы поехали в соседний лес сразу после завтрака. После сухого воздуха и степного разнотравья лесная сырость пришлась весьма кстати. Дышать лесом после прошедшего накануне дождя было чрезвычайно приятно. Казалось бы, лес должен ограничивать пространство, ведь это не степь и не открытое поле, но только не тут. Он пьянил, шибал в нос своим хвойным и мховым естеством, и, самое главное, по нему хотелось бегать, резвиться, в нем тоже ощущалась воля.
— Мальчики, давайте так, чтобы я всех вас видела. Слышите? — говорила Елена Федоровна вдогонку Гере и Алеше, которые уже бросились врассыпную.
Не столько соревновательный азарт, сколько внезапно проснувшаяся дикая жажда воли гнала их все дальше и дальше, а куда — они, разумеется, и сами не знали. Еще и еще. «А дальше? Что там дальше? Ну, еще чуть-чуть, совсем немного, а потом сразу назад. Обещаем. Честное слово», — каждый раз говорили они бабушке или матери, когда та выезжала вместе с ними. И каждый раз они нарушали свое обещание. Собственно, этим и пользовалась Лиза. Она не разрешала себе ошалеть от дикой природы, ее внимание не рассеивалось и не растрачивалось на окружающие детали. Только поиск грибов, и ничего лишнего.
Алеше, конечно, очень хотелось выиграть, но он смирился, что в очередное соревнование окажется лишь свидетелем столкновения старших брата и сестры. Так бывало уже не единожды. Гера и Лиза в самых разных ситуациях часто вступали друг с другом в некое подобие противоборства. В этом не было жесткости и надрыва, скорее простое упрямство, однако нерв их бодания ощущался всеми домашними очень явно. Лиза периодически обыгрывала Геру в настольных играх, и хотя он не подавал вида, но все же злился. Девочка как бы заставляла считаться с собой, претендовала на то, чтобы быть с братом на равных. Даже там, где положение Геры обязывало стать защитником сестры, Лиза порой внезапно освобождала его от такой необходимости, предпочитая решать свои вопросы сама. Можно было подумать, что она видела в этом не долг брата, а привилегию, дарованную почему-то именно ему, хотя ту хотелось заполучить самой. Геру задевало такое отношение. Он видел в этом не столько проявление самостоятельности сестры, сколько вызов факту своего старшинства, с чем мириться, разумеется, никак не собирался.
Алеша слышал голоса своих близких совсем рядом, буквально за спиной. Он опустил голову, пытаясь максимально сосредоточиться на деле. Много раз бывало, что Лиза, Гера или кто-нибудь из взрослых шли вслед за ним и собирали провороненную им добычу. Ни за что не хотелось теперь повторять эту досадную ошибку, но тут вместо грибов Алеша внезапно наткнулся на землянику. Это он нашел, он! Тихо присев на корточки. Алеша принялся рвать ягоду. Она была такой аппетитной. Решил, что попробует всего лишь одну, и то лишь затем, чтобы загадать желание. Этому их научила бабушка — когда первый раз в году ешь что-то прямо с грядки или куста, нужно непременно загадать желание. В качестве сакральной жертвы была выбрана одна из самых крупных ягод поляны. От удовольствия Алеша зажмурил глаза. Ягода оказалась ароматной и сладкой. Она растаяла во рту мгновенно, и послевкусие от нее оставалось еще очень долго. Дальше было все как в той сказке: «Одну ягодку беру, на другую смотрю, третью примечаю, а четвертая мерещится». Работа шла хорошо без всякой волшебной дудочки. Можно и понагибаться, и поползать — были бы ягоды.
Алеша так увлекся, что не сразу обратил внимание, что уже давно не слышит своих, а когда обернулся назад, то там уже никого не было.
— Хэй! — крикнул он. — Ба-бу-шка! Ге-ра-а-а! Вы тут?
Никто не отвечал. «Надо вернуться назад к машине», — решил он. Алеша был уверен, что выбрал правильный путь. «Ну как же, все верно. Вот сосна со сломанной веткой, а дальше небольшой овражек», — размышлял он. У него не было мысли, что можно уйти в совершенно другом направлении. Все эти разговоры про «заблудиться» он считал бабушкиными страшилками, которые к нему не имеют никакого отношения. И вообще, разве с ним что-то может случиться? С ним, с Алешей, которого так любят мама и бабушка, у которого такой добрый, умный отец, а дед — тот, кто вообще может просто абсолютно все!
Когда мальчик перешел через овраг и не увидел там опушку, где начиналась тропинка к шоссе, его сердце тревожно екнуло в первый раз. Со всех сторон мальчика окружали огромные сосны и никакого намека на дорогу. Правда, волнение не успело перерасти в нечто большее. Алеша наконец обнаружил грибы, и эта находка немедленно поглотила все его мысли. Красивые, словно с картинки, заманчиво высовывающие свои шляпки из травы, они завораживали, не оставляя шанса тому, чтобы пройти мимо. Он аккуратно срезал их; прежде чем положить в корзину, крутил в руках — ни одной червоточинки. Алеша ликовал: «Я принесу домой и землянику, и грибы!» Ему очень хотелось порадовать бабушку и удивить деда. Он ощущал себя полностью счастливым, может быть, впервые в жизни. Да, по крайней мере, таким счастьем он никогда прежде охвачен не был. Это все грибы… Маслята притупили тревожность. Они занавесили краткосрочную память, как будто бы обладали таинственной способностью некоторых своих собратьев оказывать влияние на сознание, и будто это воздействие могло случиться посредством одного лишь визуального контакта. Алеша оставался там до тех пор, пока не собрал все.
Вернуть его к действительности помогла тишина. Он даже вздрогнул, когда заметил, как стало тихо вокруг. Внутри все оборвалось, и вот теперь он по-настоящему понял, что остался совсем один.
Потом, когда все закончилось, в памяти Алеши осталось лишь то, как он сидел на пригорке, а со всех сторон его обволакивала эта тишина. Никогда раньше он не слышал такой. Его всегда окружали звуки: голоса мамы, бабушки, деда, отца, Геры и Лизы, лай собак, шум ветра и дождя, музыка любимого мультсериала, сверчки, да
