чем порадовала. — К сожалению, это не решит наших насущных проблем.
Автомобиль снова содрогнулся, а потом подпрыгнул. Теперь казалось, что молот ударил в днище.
— Сколько мы так продержимся? — спросил Мирон.
— Зависит, — пожал плечами старик.
Только сейчас Мирон заметил, что они продолжают двигаться. Машина испытывала лёгкий крен то вправо, то влево — будто они виляли, уклоняясь от выстрелов.
На самом деле, так и есть, — подумал он. — Мы и вправду уклоняемся от выстрелов…
— Где мы?
— На мосту. Через Токийский залив, — ответил старик. — Резиденция Орэн находится на старой буровой платформе. Верхушку её срезали, превратив в плоский островок, жилые помещения и коммуникации расположены внутри.
Он потыкал в сенсорный экран и Мирон увидел воду, похожую на грязную полиэтиленовую плёнку, а на ней — тёмное пятно. Вдруг пятно приблизилось, и он понял, что это громадная, покрытая ржавыми заплатами, платформа. Из неё торчало несколько геодезиков, а громадные веера солнечных батарей, торчащие по бокам, делали платформу похожей на гигантскую ушастую голову.
Экран то и дело пересекали вспышки трассеров, и Мирон понял, что внизу — вовсе не геодезики, а гнёзда артиллеристских установок, и стреляют они по экрану — по тому, к чему крепится камера.
— Это наш дрон, — пояснил Карамазов. — Сидел в гнезде на крыше автомобиля. Сейчас он пытается уничтожить их пушечные комплексы. Они думают, что смогут помешать нам подъехать… Но я должен поговорить с внучкой.
— У вас не автомобиль, а армейский боевой робот, — заметил Мирон, вглядываясь в экран. Непохоже было, чтобы стрельба причинила дрону какой-то вред.
— Если заряд будет достаточно сильным, нас сбросит с моста в воду, — ответил старик. — А здесь достаточно глубоко, чтобы утонуть.
— Чёрт, — Мирон огляделся. Окон в салоне не было, а лобовое зеркалило так, что сквозь него всё равно ничего не было видно.
— Не беспокойся. Если б у них были такие снаряды, их бы давно пустили в ход, — успокоил Карамазов.
И тут машину тряхнуло особенно сильно. Капот задрался — Мирона бросило на старика, а сзади раздавался оглушительный грохот.
Словно лопаются стальные тросы… — подумал Мирон, восстанавливая равновесие и оглядываясь назад. Сквозь тонированное стекло было почти ничего не видно, только какие-то вспышки и громадные чёрные спирали.
— Снаряд попал в мост, — спокойно сказал Карамазов. — Нужно будет вызвать вертолёт.
Мирон понял, что чёрные спирали — это стальные балки, их разорвало чудовищным напряжением.
— Они знают, что это вы? — спросил он старика. — Амели знает, что стреляет по родному деду?
— Мой автомобиль известен всему Токио, — пожал плечами старик. — Никогда не видел необходимости прятаться.
К счастью, они успели заехать на платформу — асфальтовое покрытие моста загибалось вниз, как лента Мёбиуса, и исчезало под водой.
Но стрельба прекратилась.
Машина остановилась и старик посмотрел на Мирона.
— Ты можешь оставаться здесь, в безопасности, — сказал он и открыл дверцу. Пахнуло свежим ветром, водорослями и нагретым на солнце железом.
— Ну уж нет, — Мирон поспешно придвинулся к выходу. Одна мысль о том, чтобы остаться здесь, в сумраке замкнутого пространства, вызывала тошноту.
Когда они вылезли из машины, Амели уже ждала.
Закутанная в просторный плащ из стэллс-ткани — так, что по-настоящему видны были только ноги в чёрных ботинках с грубыми подошвами, и голова — она стояла довольно близко. Ветер задувал тонкие чёрные пряди поперёк лица, но она не спешила их убирать.
— Какой же ты упрямый, дед, — сказала она по-русски. Наверняка, чтобы Мирон тоже оценил её слова. Даже кинула на него призывный взгляд, словно приглашая присоединиться к разговору. Но он не стал. Остановился чуть позади Карамазова, как бы прикрывая тому спину. И только сейчас вспомнил о мече: нужно было спросить у Хитокири, где он…
— Ты могла бы догадаться, что так и будет, — сказал старик. Тоже по-русски. Видимо, они с внучкой оба хотели, чтобы у их разговора был свидетель.
— Не нужно, дед. Уже слишком поздно: я не могу повернуть назад.
В глазах Амели стояли слёзы — может, их высекал пронзительный ветер.
— Всегда можно повернуть назад, — сказал Карамазов. — Моя компания в безопасности: тебе не удалось разрушить то, что я создал. И если ты признаешь, что совершила ошибку…
— Это вы совершили ошибку! — выкрикнула девушка и стремительно приблизилась к старику. — Вы, все! Выпустив в Плюс этого монстра, это чудовище, вы обрекли нас на смерть.
— Ты говоришь о Платоне? — спросил Мирон. — Помнится, недавно ты и сама хотела заполучить его в помощники.
— Я не знала, что он из себя представляет. Если б догадалась — уничтожила бы любой ценой. А теперь поздно: он захватил власть над Плюсом. Нет больше никаких оффшорных счетов, тайных вкладов, засекреченной информации — он взламывает любые сети. Слава богу, больше нет ядерного оружия: коды запуска ракет были бы у него в считанные минуты. И кто знает, куда направил бы их электронный разум?
— Платон никогда не причинит вреда людям, — возразил Мирон. — Он пожертвовал собой ради того, чтобы защитить человечество.
— Он занял более выгодную позицию, чтобы УПРАВЛЯТЬ человечеством, — выплюнула она. — Вы поймёте это, но будет уже поздно.
Она не так уж и неправа, — подумал Мирон. — Если Платону только захочется — учитывая постройку независимых спутников и новых дата-центров — он вполне может взять человечество под контроль.
— Чего ты хочешь? — спросил Карамазов. — К чему всё это, если, по твоим же словам, уже поздно что-либо предпринимать?
— Я буду бороться. Буду взрывать дата-центры, отключать системы. Я уничтожу Нирвану.
Карамазов устало покачал головой.
— Ты слишком резко судишь, Орэн. Ты думаешь, что любую проблему можно решить насилием. Но это — не так. Насилие лишь умножает скорбь. Оно не решает ничего.
— Ты ошибаешься, дед! Когда ты стал таким слабым? Ведь ты и сам убивал! Ты был таким же, я брала с тебя пример…
— И на своём опыте я понял, что это — ложный Путь. Путь саморазрушения, не созидания.
В его костюме вновь завибрировал телефон — Мирон узнал звонок. Карамазов взял трубку, послушал пару секунд, затем посмотрел на Мирона.
— Я уже понял, — он полез за Плюсами в карман.
— Когда ты перестанешь отгораживаться от меня? — вклинился голос брата, как только он пристроил пиявки в ушах.
— Тогда, когда ты перестанешь дергать меня по пустякам, — рявкнул Мирон.
Находиться сразу в двух мирах он уже привык. И только чуть переместился, чтобы одновременно видеть и то, что творилось в Плюсе, и Амели с Карамазовым.
На месте Эвереста теперь была почти точная копия Токио. Только посередине, примерно там, где находился деловой центр Синдзюку, возвышалась стальная башня. Макушкой она упиралась в небо, на гладких боках не было ни одного изъяна, ни единого шва. Башня будто вырастала из города, она казалась живой.
— Это теперь Технозон? — спросил Мирон, кивая на башню. На этот раз на нём был оранжевый комбинезон — как у лунных старателей; и жесткие, на рифленой подошве ботинки.
— Технозона больше нет, — пожал плечами брат. Дорогой костюм в тонкую ёлочку был выписан с болезненной достоверностью. — Это — новая компания. Она получилась от слияния Технозон и Хиномару. По-сути, Амели много лет вытягивала доходы из компании деда, так что я всего лишь вернул украденное.
— Послушай, — Мирон, задрав голову, попытался разглядеть шпиль новой башни, и не смог. — Я тут немного занят…
— Судьбоносная встреча внучки с дедом, — кивнул Платон. — Я наблюдал за вами через дрон. Как думаешь, они поладят?
— Не слишком ли ты уверен в себе? — спросил Мирон. — Амели, между прочим, поклялась тебя уничтожить.
— Ты видишь эту башню? — спросил Платон.
— Трудно не заметить.
— Настоящая уже строится в центре Токио. Мои ассемблеры возведут её за две недели. В других городах — там, где будут представительства моей компании — я построю точные её копии, только поменьше.
— Зачем ты мне это говоришь?
— Пытаюсь дать понять, что мне теперь ничего не страшно. Любой человек для меня — лишь пиксель в ткани мироздания.
— А как же высокие речи о защите людей? Ты же хотел защитить нирвану от Призраков!
— Я этим уже занимаюсь. Нирване ничего не грозит…
Небо накрыла громадная тень. Она была похожа на морского ската, только величиной с футбольный стадион. И в то же время её очертания показались Мирону до боли знакомыми.
— Это Сонгоку! — крикнул он. — Платон, он очень опасен…
Словно в подтверждение его слов, скат развернулся и ударил по башне. Стальная поверхность пошла трещинами.
— Оставайся здесь! — крикнул Платон и взмыл в небо. Он походил
