Что вы… что вам надо?
– Черт! – с досадой проговорил Мики. – Совсем забыл! Скажешь слово – пристрелю. Как поняла?
Тута снова кивнула.
Мики удовлетворенно вздохнул.
– Так. Не обижайтесь, девочки, но я на время оставлю вас вдвоем. Надо разобраться с видео. Что за время: повсюду понатыкали камер! Честному киллеру буквально шагу в простоте не ступить! Бетти, садись на стул и держи ее на мушке. Забалует – стреляй без предупреждения. Поняла?
– Мне тоже только кивать? – осведомилась я.
– Ты можешь ответить, – милостиво разрешил он.
– Поняла.
Я уселась на стул рядом с ванной и положила «глок» на колени. Тута проводила Мики испуганным взглядом.
– Вам нужны деньги? У меня есть. Там, в сейфе.
– Возьмем и деньги, – равнодушно ответила я. – Не бойся, мы ненадолго.
– И деньги? – повторила она. – А еще что?
Я пожала плечами:
– Если честно, я взяла бы Саманту Вайт. Но ты ее убила. И Джексона Реддика. Но ты высосала из него душу. И Саймона Вайта. Но ты засадила его в тюрягу. И еще многих других. Есть ведь еще много других, не так ли?
Она уставилась на меня широко раскрытыми глазами.
– О чем вы говорите? При чем тут Саманта Вайт? Я ее пальцем не тронула…
– Но больше всего меня интересует мой сын Арик, – продолжила я. – Ему восемь лет. Мы с мужем зовем его Малыш. Не слишком оригинально, правда? Но зачем оригинальничать, когда речь идет об обычном мальчугане? Так вот, мисс Тута: могу ли я быть уверена, что моего Арика не превратят в такого же жука-таракана, как Джук Реддик?
– Подождите… – прокурорша непонимающе тряхнула своим калганом. – Ваш сын учится в местной школе?
– Нет. Но…
– Тогда при чем тут я? – перебила она. – Говорю же: вы явно ошиблись…
Я встала со стула и отвесила ей сочную оплеуху. Чтоб не слишком распушала перья. Перья в ванне выглядят еще более неуместно, чем Малыш в американской школе.
– Заткнись, сучка! Будешь перебивать – сдохнешь раньше. Какая разница, в какой он школе? Разве гадостям учат только в твоем округе? Или только в Штатах? Вы ведь расползаетесь, как рак, по всему свету. Пускаете метастазы, лезете в любую щель. Пичкаете наших детей своими идиотскими фантазиями и сказками, отравляете им мозги… Ну, что ты молчишь, тварь?
– Вы же сами сказали заткнуться…
– Отвечай!
Мисс Тута Урбивай облизнула пересохшие губы. Когда очень боишься, можешь высохнуть даже в переполненной ванне.
– Пожалуйста, не обижайтесь, – начала она, опасливо поглядывая на «глок», – но, по-моему, вы преувеличиваете. Не знаю, какой университет вы кончали…
– Университет Джей-Эф-Кей, – усмехнулась я. – Факультет жизни имени покойного Мени Царфати.
– Да-да, замечательно… – поспешно подхватила прокурорша. – Не имела чести знать профессора Царфати, но уверена, что он был в первых рядах ведущих специалистов в… э-э… в своей области.
– Это уж будь уверена, – подтвердила я. – Всегда держал бритву наготове.
Тута непонимающе моргнула, но решила не переспрашивать.
– Ну вот… ну вот… Тогда вы должны понимать, что мир не стоит на месте. Прогресс меняет и общество, и людей. Значит, надо готовить детей к новым условиям, прививать им прогрессивные взгляды. Это ведь в их же интересах, не говоря уже об интересах всего человечества, всей планеты. Идеи всеобщего равенства, антирасизма, веганства, феминизма, социальной справедливости, защиты климата, свободы полового выбора… – к это-му нужно приучать уже в школе. По-моему, это логично. Вы не согласны?
– А родители? По-вашему, Реддики должны спокойно смотреть, как вы настраиваете против них сына? Почему вы не спрашиваете согласия родителей?
– Ну почему же не спрашиваем? – протестующе воскликнула она. – Вы, наверно, шутите… Разве родители Джексона не ходили на школьные собрания? Разве там учителя и директор не рассказывали им обо всем этом? Да что там собрания – об этих идеях говорится повсюду. Возьмите хоть телешоу, хоть предвыборные митинги, хоть новостные программы, хоть голливудские фильмы… – повсюду, повсюду! Конечно! О чем тогда речь? Разве прогрессисты виноваты в том, что Реддики зевали на собраниях в школе? Или в том, что родители не обращали должного внимания на пропаганду прогрессивных идей в телепрограммах и в кино? Мы не захватывали власть обманом, мы победили на выборах!
«А ведь она права, – думала я, слушая речь бегемотихи. – Эти сволочи и впрямь ничего не скрывали. Говорили открытым текстом – с экранов, с университетских кафедр, с политических трибун. А наивные Реддики слушали и думали, что это всего лишь телевизор, всего лишь кино, то есть понарошку, ужасно далеко от реальности. Что политики, как обычно, слегка привирают или просто отдают дань политкорректной вежливости. Что профессора, как и положено яйцеголовым, витают где-то в облаках, не имеющих ничего общего с грубой земной почвой. Что все это – не про них, Реддиков, живущих своей маленькой тихой семейной жизнью в уютном доме с любимыми детьми. Они ведь и впрямь зевали на собраниях и не обращали внимания на пропаганду мерзости. И когда эта мерзость выплеснулась на их домашнюю крахмальную скатерть, было уже поздно. Мелкая ядовитая жаба разрослась до размеров бегемота. Раньше этот мусор можно было вымести за порог шваброй, теперь с ним не справится даже бронированный армейский бульдозер D-9. Теперь осталась лишь одна возможность: Джон Голт. Всеобщий, объединенный Джон Голт – не прячущийся, как раньше, в труднодоступной горной долине, а действующий повсюду, по всему миру, в каждом месте, куда доползла раковая опухоль. Вот только получится ли?..»
– Ну да, вы победили… – кивнула я. – Тут спору нет. Теперь всё по-вашему. Теперь вам всё можно. Можно убивать, бросать за решетку, заставлять изнасилованных целовать сапоги насильников…
– Ну зачем же так? – непритворно ужаснулась мисс Урбивай. – Никто никого не заставляет. Люди поступают так добровольно. Вот вы спрашивали про школу – она для того и существует, чтобы все было добровольно…
– А если кто-то не согласен? Если кто-то не хочет «добровольно»? Как Саймон Вайт, как Гай Реддик?
Прокурорша сожалеюще причмокнула:
– Ну, во-первых, это временное явление. Ретроградное поколение скоро уйдет естественным образом, а их дети уже воспитаны как надо. А во-вторых, если несогласие ретроградов принимает активную форму, его можно и нужно квалифицировать как терроризм. Это и есть демократия. Напоминаю: мы победили на выборах. Победили, потому что молодые – за нас.
– Потому что они уже воспитаны как надо… – усмехнулась я.
– Ну да! – обрадовалась она. – Я рада, что вы меня поняли.
– Еще как поняла… – Я подняла «глок» и направила его точнехонько в жирную переносицу прогрессивной победительницы. – Но пойми и ты меня. Я из тех, кого ты записала в террористы. А террористы обычно стреляют. Ничего не попишешь: такое вот дурное воспитание…
Тута дернулась всем телом, поскользнулась и с трудом восстановила равновесие.
– Н-не надо… – выдавила она. – Не надо!
– Надо, Тута, надо…
Мой палец лег на спусковой крючок. Сначала легкое нажатие, чтобы выбрать его свободный ход. А теперь…
– Бетти, Бетти! – крикнул от двери вернувшийся как раз в этот момент Мики. – Погоди! Опусти пушку!
Я выдохнула и убрала палец с крючка. Уже простившаяся было с жизнью бегемотиха снова дернулась, поскользнулась и выправилась. Теперь ее надежды на спасение переключились с меня, террористки, на моего мужа, который еще мог оказаться обычным грабителем, настроенным на деньги, а не на убийство.
– Не надо, пожалуйста, – умоляюще затараторила она. – Возьмите деньги, возьмите всё, что хотите. Вон там, в сейфе, в гардеробной, слева в стене. Код двадцать три – пятнадцать – сорок шесть – восемь. Можете проверить прямо сейчас. Клянусь, я никому ничего не скажу! Полиция не узнает! И, ради Бога, не надо винить меня ни в чем, слышите, мисс?! Мисс, пожалуйста, выслушайте… Это не я. Я всего лишь пешка. Делаю то, что мне приказано. Убив меня, вы ничего не измените – он просто пришлет на мое место новую Туту. Тогда зачем убивать? Возьмите деньги и уходите…
– Давай-ка подробней, – сказала я. – Кто этот «он», который пришлет новую тушу?
– Известно кто, – скороговоркой продолжила прокурорша. – Дядюшка Со. Он заправляет всем, клянусь вам. Как, вы думаете, я победила на выборах? На деньги его фонда. Деньги профсоюзам, деньги политикам, деньги местным активистам, деньги люмпенам, бездомным и наркоманам за их голоса, деньги на подкуп членов избирательной комиссии – это все он. Дядюшка Со сажает своих людей на ключевые посты в штатах и в округах; его и вините – его, а не меня. Хотите – езжайте к нему, говорите с ним.
– К нему это куда?
– К нему, в Коннектикут. На следующей неделе там устраивают благотворительный вечер. Я могу взять вас с собой, провести внутрь. У меня как раз три приглашения. Думала вписать туда мистера
