class="p1">«Но тогда убили бы меня быстро. Пух! И готово! Мне одной пули хватило бы. А так предполагалось долгое, развернутое зрелище. Глумление по полной программе».
Читая, он представлял себе Нину, голую, бегущую, раня нежные свои пятки о лесные колючки и сухую траву, а за ней не свору собак, а свору вооруженных, со звериным оскалом мужчин. Сердце его билось так, словно переместилось в горло.
«…Выступаю здесь в роли бедной учительницы литературы, запутавшейся в долгах и буквально утонувшей в них…»
Да что же это такое?! У нее, оказывается, были непомерные долги, а она ни слова ему не рассказала об этом. Не призналась, не попросила помощи!
Получается, что он был слепым и ничего не видел?!
«Мне предлагается заработать весьма оригинальным способом — пожить целый месяц в комфортных условиях, ни в чем не нуждаясь, под прицелом камер…»
Глупая девочка… Поверила? Да разве за это платят? За то, чтобы пожить в тепле и сытости под прицелом камер? Она разве не понимала, что это наверняка ловушка?
Когда он дошел до описания того, что рассказывала Нине об этом шоу ее подруга, Оля, он задался вопросом: неужели она тогда не догадалась, что от этого предложения надо отказаться, а от человека, который это предложил, бежать куда подальше!
«Оля, конечно, слукавила, когда говорила, что с мужчинами можно договориться или вовсе избежать близости. Человек, который озвучил мне условия моего проживания во дворце, сказал, что секс входит в условия и что все будет сниматься на камеру».
То есть она знала, что с мужчинами нужно будет спать, и все равно согласилась принять участие в этом шоу? Получается, что он, Владимир, совсем не знал Нину. Совсем. И, что самое для него обидное, она не увидела в нем близкого человека, которому можно было довериться и рассказать о своей беде.
И вдруг он вскочил и заметался по квартире — до него дошло, что все то, о чем пишет Нина, в прошлом! Ну конечно в прошлом! При нем-то она была совершенно здорова, и никаких признаков болезни или душевного расстройства он не наблюдал! Что же это получается? Что она пережила все то, о чем пишет, до встречи с ним. И вообще, что это он так распереживался? Он же еще не дочитал до конца!
Никогда еще он с таким интересом не читал, и, читая, постоянно представлял Нину.
Вот ее везут во «дворец», на глаза ее повязан черный платок. Но все не так просто, она, оказывается, договорилась с каким-то телевизионным каналом, чтобы о ее пребывании во дворце снимали еще одно шоу, чтобы получилась бомбическая передача о том, как развлекаются богатые люди. Двойное шоу.
Но тогда почему же в дневнике явно не хватает куска, где бы Нина описывала то, как она открывает, вернее, отпирает окна, с тем чтобы в дом могли проникнуть телевизионщики. Она забыла о них? Она была так впечатлена всем тем, что ожидало ее на месте, что забыла о своей безопасности и, главное, о людях, которые должны были помочь ей? Какой промах! Зато вспомнила про Олю.
«Но Олю же не убили! Она вышла оттуда живая и физически здоровая, разве что тронулась умом. Но это от впечатлений. Видимо, у нее и без того была слишком нежная психика и ей категорически нельзя было участвовать в такого рода мероприятиях».
Что же это получается? У Оли, значит, нежная психика, а у самой Нины? Она что, на самом деле ничего не боялась? Она не боялась, что вместо того, чтобы есть и спать, ей придется принимать участие в оргиях извращенцев? У нее что, напрочь отсутствует инстинкт самосохранения?
Он, простой парень, принимал каждую строчку дневника за чистую монету!
И вдруг он прочел. Вот оно!
«Буквально до того момента, как я села в машину, я все еще надеялась на то, что шоу будет интересным и для меня, и что я найду в себе силы все преодолеть, со всем справиться и набраться впечатлений, но ближе к концу пути мне стало уже не по себе.
Я запаниковала. Куда меня везут и что будут со мой делать? Может, там, куда меня сейчас везут, просто студия, где снимают порно? И не простое, а…
Я же готовилась, я читала про разные извращения, которым меня могли бы подвергнуть. Самое страшное, что могло бы со мной случиться, это снафф».
По мере прочтения настроение Владимира менялось. Когда он дошел до перечисления деликатесов, он так разозлился на Нину, что забыл, что она уже мертва…
«Чилийский сибас.
Икра улиток (белая икра).
Трюфели с пастой.
Фуа-гра (гусиная печень с карамелизированной грушей).
Королевский камчатский краб с белыми грибами…
Марципаны…»
Ну не дура?! Икры с марципанами захотелось? Но она же и сама неплохо зарабатывала! Она могла позволить себе сама купить все эти деликатесы! Или… Или она прошла через все испытания и получила, заработала кучу денег и на них решила купить себе дом на Рублевке? Вот уж в это он никогда бы не поверил!
Потом появилась другая версия того, как этот дневник попал на литературный сайт. Вполне возможно, что эти записки появлялись там постепенно, по мере написания, чтобы кто-то, заинтересовавшись этой историей, нашел ее и помог? Но тогда почему на литературном сайте? Если у нее был выход в интернет, то она могла бы сделать это куда более действенным способом — написать друзьям, родным, обратиться в полицию! Почему тогда не сделала это?
Слишком много информации в записках было о домработнице Тамаре. Владимир сразу же окрестил ее про себя «темной лошадкой» и наделил качествами, которые выдавали в ней шпионку. Она явно работала на организаторов, помогала им, постепенно изводя Нину. Действовала грубо, так, чтобы сразу вызвать к себе ненависть, провоцировала свою так называемую хозяйку, словно конечной ее целью была женская драка.
Женские драки — отвратительное зрелище, Владимир видел однажды нечто подобное в ресторане, где в туалете подрались две пьяные девушки. Они таскали друг друга за волосы, били по лицу, по красоте… Знали, куда бить, чтобы было больно и чтобы изуродовать соперницу.
Тамара. Надо же, приводила парня, почти на глазах у Нины занималась с ним сексом.
Чем больше Владимир читал, тем нереальнее становилась история. Он не понимал, почему «дворец» не охраняется. То есть Нина могла в любой момент покинуть его. Второе — куда подевались киношники? Они что, тоже были подставными лицами и действовали заодно с организаторами шоу? Где-то Нина упоминает эту догадку…
Когда же в записках появился труп, Владимир начал догадываться
