Вы явились сюда, зная, что как только имя сообщат Геббельсу, поступит приказ беречь Вас как зеницу ока. Из рассчёта на ту самую вещь, которую теперь может добыть только Иваныч. Соответственно, и фон Боку вы поведали, что этот парень, которого мы с Лизкой доставили, не смотря на форму и принадлежность НКВД, крайне нужный для Вермахта человек. Логично, генерал хочет пообщаться с ним лично. Что вас удивляет в его желании? Ну, хорошо. Надо так надо.
– Откуда знаете про интерес Геббельса? – Мацкевич сразу напрягся.
– Генрих, умоляю. Вспомните, при каких обстоятельствах ваши маменька с папенькой стали вхожи в круг моей семьи. Уж что-то, а Ваше прошлое посмотрела. Сами знаете, могу. Лагерь, конечно, не способствовал саморазвитию, но прошлые то навыки остались.
– Ну, да… Вы можете. – Генрих сразу успокоился. Видимо, в его воспоминаниях на самом деле присутствовала та самая Долгорукова, с подачи которой он сам занялся мистикой. В конце концов, именно княгиня подтолкнула Мацкевича к книге. По сути ведь так. – Я потому, когда Вас увидел здесь, выбирающейся из этого автомобиля, сразу узнал. Несмотря на столько минувших лет и на то, что сейчас Вы, конечно, выглядите иначе.
Бабуля мило улыбнулась в ответ на слова Генриха. Она, кстати, вообще совершенно не парилась по поводу предстоящей встречи.
А я, честно говоря, был доволен тем, что смогу выбраться, наконец, из этой постели и этого дома. Даже пусть и к немецкому генералу. Хотя бы пройдусь, огляжусь, прикину ситуацию. Нужно понимать, что, где и по чем. Да и Лизоньку хотелось все-таки разыскать. Второй день я нахожусь в этом доме, а ее не видно. Что она, круглосуточно с фон Боком?
Поэтому, когда бабуля заявила, мол, нужно пообедать, прежде чем состоится столь важная беседа, с энтузиазмом покинул постель, оделся в чистую рубаху со штанами, которые аккуратно сложенные лежали рядом на стуле, и под бдительным контролем Мацкевича пошел в столовую, где бабуля накрыла стол. Кстати, очень неплохо накрыла. Хлеб, горячий суп, скорее всего, судя по запаху, на курином бульоне, масло, кусочки копчёного мяса. Похоже, немцы дорожили представителями княжеской фамилии, переживая за их рацион. То-то бабка-демон цветет, аки роза в саду.
Не успели закончить с едой, при этом, Наталья Никаноровна уплетала бодро, за обе щеки, я вообще заметил, с едой у нее были особые, очень близкие отношения, на пороге комнаты появился немецкий солдат. Мацкевич при взгляде на фрица совсем загрустил. Он и до этого-то был невесел. Тоскливо грыз кусочек хлеба, на остальные вкусности даже не глядел. А тут совсем потемнел лицом. Однако, после того, как вошедший немец прогавкал несколько фраз, и Генрих Эдуардович перевел, что нас ждёт генерал, соответственно, надо бы поторопится, он поднялся из-за стола, планируя меня сопровождать. Ему сильно не хотелось, чтоб я шел к фон Боку, но отпускать меня одного, очевидно, не хотелось ещё больше.
– Ну… давайте… Чтоб все хорошо там. – Неопределенно пожелала нам бабуля. Потом подняла руку. Я уж подумал, крестить что ли собирается. Это вообще, конечно, было бы что-то с чем то. Демон, провожающий крестным знамением. В последнюю секунду она, похоже, решила так же и руку опустила.
Я, как и мой нервный опекун, выбрался из-за стола, подхватил висевшую у выхода верхнюю одежду, и направился к ожидающему немцу. Мацкевич – следом.
Мы вышли из дома, пересекли территорию, которая при свете дня и при более внимательном рассмотрении показалась мне похожа на какую-то старую усадьбу с множеством построек. По периметру располагалось несколько зданий. В том числе, терем, где мы проживали. Солдат же отвёл нас к более основательному и солидному зданию в два этажа, которое значительно выделялось среди остальных.
На входе, у дверей, стояли караульные, внутри сновали немецкие офицеры и рядовые. Офицеров, конечно, было значительно больше. Рядовых насчитал человек пять. И то, они, похоже, явились по требованию руководства.
Наш провожающий двигался без остановки. Я головой крутил, конечно, рассматривая все детали и заодно запоминая, что внутри дома, но старался не отставать.
Поднялись на второй этаж.
Вдоль коридора тянулись двери комнат. В одну из них немец нас завел. В принципе, ничего необычного в помещении не было. Стол, стул, диваны для посетителей. За столом сидел человек сразу же привлекший моё внимание. Он напоминал сушёную камболу. Голова его в верхней части была значительно шире, чем внизу. Лицо к подбородку заострялось в форме треугольника. Почему-то особо выделялись его уши даже из-под фуражки. Они были максимально лопоухими, насколько это вообще возможно. Верхние кончики отставали от головы и смешно оттопыривались. За спиной генерала, а вполне понятно, это был именно он, стояла Лиза. Я увидел девчонку впервые за последние несколько дней. Ну, что сказать. Выглядела она более, чем хорошо. Нарядное платье, довольно лицо, красиво уложенные волосы. Даже как-то обидно. При моём появлении она не повела бровью, как-будто мы не особо знакомы.
Мацкевич поздоровался на немецком, и генерал, в ответ, указал нам на стулья, которые, видимо, тоже предназначались для посетителей.
– Я буду переводить, – Уточнил Мацкевич, будто были сомнения в том, зачем он вообще пошел со мной.
Генерал несколько минут молча рассматривал меня, потом задал ряд вопросов по интересующей его теме. Естественно, о книге в первую очередь. Фон Бока волновало, знаю ли я о её местонахождении. Получив утвердительный ответ, он сказал, что в Берлине больше ждать не желают, поэтому сегодня необходимо отправиться в Москву.
Лиза всё это время стояла с каменным лицом, как-будто смысл разговора ее совершенно не волновал. Она старалась не смотреть в мою сторону, больше сосредоточившись на Мацкевиче. Фон Бок заявил, что мы отправимся вместе с Генрихом Эдуардовичем, но вместе с нами пойдет Лиза и ещё один человек. Наталья Никанорова останется ждать здесь. Я чуть не засмеялся в голос от того, как ошибочно и неправильно мыслил генерал. Понятно вполне, бабуля должна стать кем-то вроде заложника. Если мы с Мацкевичем на пару решим сбежать, теоретически, Лиза и тот самый второй человек, нас остановят от необдуманных поступков. Видимо Фон Бок хотел обезопасить себя от любого незапланированного развития событий. Похоже, Мацкевичу он тоже не особо сильно доверял. Но самое смешное в этой ситуации что немец искренне считал, будто бабуля – самый безопасный из всех нас человек. Ох, какой наивный фашист…
Собственно говоря, на этом наша аудиенция была закончена. Не так все страшно, как казалось. Подозреваю, генерал хотел увидеть меня и убедиться, что слова Мацкевича были правдивы. Всё-таки, на секундочку, из-за них освободили чекиста, который вез секретный
