Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
– Моя подруга хотела сказать, что сегодня мы не в настроении, мальчики. Не сегодня. – Алина улыбалась и автоматически немножко строила глазки по привычке.
Мужчины отошли обратно к своему столику, злые, но не смирившиеся. Они заказали «Лебедя на пруду», невыносимо пафосную и унылую песню, на мой вкус. Но она, по-видимому, была призвана умилить нас и выбить из нас слезу. С этим проблем не было. Мы еще порыдали, после чего пошли плясать под «Будьте здоровы, живите богато».
– Не огорчайся, Олька. Зато ты свободна. И не думай, что ты теперь прямо сирота казанская – мы еще с твоим Николаем побеседуем. Я Сашеньку привлеку. Или нет – он не станет, чертова мужская солидарность.
– К чему привлечешь? – не поняла я.
– К твоему разводу! Ты что же, собираешься так сдаться? Да у твоего Кольки небось денег полно. Оттяпаем у него половину. Между прочим, она тебе причитается по закону. Заберешь себе дом. Ты там прописана?
– Ну, да! – пожала я плечами.
– Вот! Уже бонус. А ты там собственник?
– Я не знаю. – Я покачала головой. – Я никогда не занималась делами.
– Ну, ты и наивная. Это все потому, что ты с ним столько лет живешь. А хоть номера счетов ты его знаешь? Реквизиты фирмы?
– Мне ничего от него не надо, – пробормотала я заплетающимся языком. – Я только хочу освободиться от этого… Я хочу, чтобы он понял. На самом деле понял. Чтобы ему было больно, понимаешь? Почему ему никогда не бывает больно? Как это у него получается – всегда найти какие-то слова, чтобы успокоить свою душу?
– Не знаю. Наверное, эволюция. Мужчины всегда были убийцами. На их совести всегда лежало так много, что они научились этого не замечать. Все эти войны, порабощения, жуткие вещи. Кто это все делает? Кто убил мамонта? Мужчина и убил! – сказала Алина менторским тоном.
Я расхохоталась.
– За мамонта! – Мы подняли рюмки и чокнулись.
Алина отпила совсем немножко, я же опустошила рюмку. Никогда в жизни я не пила столько. Это было похоже на попытку покончить с собой, только медленно и не без удовольствия.
– Нет уж, Олька, мы тебя разведем в лучшем виде. Чтобы ты была и свободна, и с деньгами. Я бы тоже хотела быть свободной! Надоело это все хуже горькой редьки! – кричала мне в ухо Алинка. – Думаешь, я не понимаю, что Сашенька меня держит заместо домработницы? Думаешь, я не понимаю, что он никогда – НИКОГДА на мне не женится. Все я понимаю!
– А может, и женится. Ты зря! Он просто такой человек, – прошептала я, зная, что это именно то, что она хочет слышать.
Наши жизни никогда не идут так, как мы хотели бы жить. Разочарования и обломы сопровождают нас всю дорогу, но это не повод унывать. Мы владеем в совершенстве искусством самообмана. Никто не обещал, что будет легко. Но, как поется в песне, «пока не гаснет свет, пока горит свеча».
– Ты правда так думаешь?
– Конечно, правда!
Я упала со ступенек танцпола, но вставать мне стало вдруг лень. Я легла на пол и стала следить за огоньками на шаре, кружащемся под потолком…
Что случилось дальше, я уже почти что помню. Отдельные картинки появляются в моей памяти, но кто бы еще мне сказал, что они означают. Я помню, как Алина с кем-то о чем-то громко спорила и вырывала свой локоть, за который ее все время хватали. Я помню, как я швырялась чем-то в музыкантов и что я ужасно была зла, а вот почему и на что я так вдруг обозлилась – не помню. Помню, что мне было плохо, что Алина умывала мне лицо. Помню, как я вырывалась из чьих-то рук и пыталась бежать. Помню Алинины удивленные глаза. Дальше – темнота. Мутная, неоднородная, вязкая, спеленавшая меня, а после раскручивающая по спирали до тех пор, пока сознание не разорвалось от головной боли…
Я открыла глаза и тут же закрыла их обратно – слишком много света, слишком яркие лучи. Контакт с собственным телом произошел не сразу, для этого тоже потребовалось время. Первое, что я осознала, – что времени прошло больше, чем я помнила. Судя по свету, было уже утро или даже день. Я разлепила ресницы и приоткрыла глаза совсем чуть-чуть, маленькую щелочку. Надо мной белоснежный потолок, люстра из хрусталя… Я не дома. Дома потолок желтый, с подтеками – соседи сверху неоднократно заливали мой кубик, который я упорно продолжала называть домом, хотя никакого отношения ко мне он не имел. Я – бездомная, безмужняя, бездетная, ненужная. Мне было ужасно плохо, во рту чувствовалась невероятная сушь. Я облизнула губы и открыла глаза еще шире, пытаясь понять, куда меня занесло.
Первый вариант, что пришел в голову, – я у Алины. Я изо всех сил хотела поверить в этот вариант. Возможно, Сашенька забрал нас и разрешил переночевать в его доме. Это было бы здорово. Меня замутило, голова начала кружиться, и со всей очевидностью я поняла, что совершенно еще не протрезвела. Я отравилась. Я была отравлена во многих смыслах этого слова. Я почувствовала приступ тошноты, но она отступила после того, как я сделала несколько глубоких вдохов. Я понятия не имела, где нахожусь. Но я точно была не у Сашеньки. Спальня просторная, однако скромно обставленная. Только кровать, на которой я лежала, только простой письменный стол и стул, большая стойка с книгами и телевизором. Белоснежная занавеска покачивалась на ветру – окно распахнуто. Я закрыла глаза.
Слабость была такая, что я не могла даже думать. Но в целом я отметила определенный прогресс – мне уже не хотелось выбежать на дорогу и броситься под машину, как было вчера. Терапия возымела действие, и я кое-как начала смиряться со всем, что произошло. Колины слова отступили и растворились во вчерашнем дне. Сегодня я уже не чувствовала такой острой боли. Сегодня в моей голове появилось предательское «но он же не мог знать, как ты страдала. Ты же не говорила ему!»
«Но он меня никогда не слышал! – Я помотала головой. – Он всегда раздавал приказы, которые, предполагалось, я буду исполнять без вопросов и возражений».
«А ты пробовала возражать? Ты всегда отступала, думала, что плохой мир лучше доброй ссоры. Но он хуже! Видишь, куда твой худой мир тебя завел?»
«Не вижу. Я не знаю, куда мой мир меня завел. Я понятия не имею, где я».
«Ты одна. В результате всех этих долгих лет уступок все равно осталась одна. Одинока и даже не представляешь, где именно ты находишься. И в чьем доме. Ну, неужели же ты этого хотела?»
Я тряхнула головой и попыталась мыслить логически. Где я нахожусь? Вариант оставался только один. Те мужчины, что приставали к нам. Я с ужасом подумала: а не сложилось ли так, что они добились своего в конечном итоге? Я с трудом могла понять, что за удовольствие – затащить к себе в постель женщину средних лет в совершенно невменяемом состоянии. Но я многого не могу понять. Мужчины порой бывают такими загадочными, такими непредсказуемыми. И кто знает, что было со мной этой ночью.
Я попыталась провести ревизию. Несколько секунд осторожного диалога с самой собой – и я выяснила, что на бедре у меня огромный синяк, который вполне мог возникнуть из-за моего падения со ступенек танцпола, но мог появиться и позже, в результате каких-то иных непристойных действий. Помимо синяка, еще кружилась и болела голова, тряслись руки и у меня было расцарапано плечо. Чьи-то заботливые руки наложили на царапину пластырь. Что ж, уже неплохо. Человек, который промывает и заклеивает рану, не может быть совсем плохим. Ощущений, что сегодня ночью с моим телом занимались любовью, у меня не было. Это было хорошо.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 64
