— деревянный язычковый духовой инструмент)
Музыканты встали чуть в стороне и зазвучала мелодия. Девушка вышла на середину зала и начала танцевать под ритм барабана. Она танцевала ракс шарки*
(*Ракс Шарки— восточный танец или танец живота)
Уже через пару минут внимание всех мужчин, находившихся в этот момент в зале, было охвачено танцовщицей. В Ширванском ханстве знали про этот танец, но танцовщица танцевала танец другой школы, это был танец халиджи, в котором немалую роль играли косы, которые словно жили отдельной жизнью и чувственный танец походил на борьбу со змеями, нападавшими на девушку.
Ибрагим бек тяжело дышал, и когда танцовщица закончила танцевать, растекшись по полу ниц перед ханом и его братом, положил руку на плечо Мустафе-хану и сказал:
— Отдай её мне, брат, ни о чём больше не попрошу.
Джон Лойсон, глядя на правителей Ширванского ханства довольно улыбался в усы.
* * *
За несколько часов до визита Джона Лойсона во дворец
Была глубокая ночь, когда дверь в комнату Ирэн тихонько отворилась. Ирэн тихо замерла на топчане, приготовившись дорого отдать свою жизнь. С ужина ей удалось оставить у себя металлическую спицу, неизвестно как оказавшуюся на подносе с едой.
Вошедший, видимо, почувствовал напряжение в комнате, потому что остановился у двери и голосом Абу Сины произнёс:
— Ирэн-ханум, это я Абу Сина, не бойтесь.
Но Ирэн и так уже увидела, что это её «ученик». В руках у старика была небольшая масляная лампа.
Ирэн вскочила с топчана, обрадованно подбежала к старику, зашептала:
— Абу Сина, я так рада вас видеть. Но как вам удалось прийти?
Старик развернул, принесённый с собой ковёр, достал из небольшой корзинки, которую принёс с собой сыр и лепёшку. Откупорил небольшой кувшин и комнату заполнил аромат кофе.
Ирэн даже прикрыла глаза, вдыхая этот аромат. Старик улыбнулся:
— Я знал, Ирэн-ханум, что тебе понравится. Но я пришёл не просто, чтобы доставить тебе радость от каффы, хотя мне приятно видеть, что даже в таких обстоятельствах ты не теряешь бодрости духа. Этим ты отличаешься от многих и в том числе, и от меня. Но давай перейдём к разговору, потому что я уговорил стражника пропустить меня ненадолго.
Старик вздохнул и продолжил:
— Помнишь, я говорил, что родом из Ханидана?
Ирэн кивнула.
— Так вот, когда-то меня так же, как и тебя выкрали ширванцы. Слава обо мне уже в молодом возрасте гремела по всему Востоку. Мне было всего двадцать лет, а я уже считался лучшим лекарем, алхимиком и состоял на службе у самого Хоссейна кал Аджара, отца Фетх Али-шаха.
Когда я попал сюда, то первым моим порывом было бежать в родной Ханидан и три раза я пытался это сделать, но каждый раз меня ловили, наказывали и в последний раз мне подрезали сухожилия на одной ноге, так что теперь я не могу быстро бегать, — усмехнулся Абу Сина, и продолжил:
— И в какой-то момент я смирился. Служение во дворце ширванского хана перестало мне казаться служением врагу. Я многое дал ханству и вроде бы я свободный человек, но, по сути, я так и остался рабом, просто живущим не в такой вот каморке, куда поселили тебя, а в «золотой клетке». И я не хочу, чтобы ты повторила мой путь. Я думал о твоём вопросе «отпустит ли тебя Мустафа-хан», и теперь, поразмышляв об этом, я почти уверен, что нет. Даже, если ты найдёшь для него «чёрную кровь», драгоценные камни, откроешь тайну мыла, он будет хотеть всё больше и больше.
Ирэн, в голову которой приходили почти такие же мысли, тихо спросила:
— И что же делать?
Старик посмотрел на неё внимательно и твёрдо сказал:
— Бежать.
— Чтобы меня тоже поймали? — с горечью в голосе спросила Ирэн, — и подрезали сухожилия?
— Не сравнивай, Ирэн-ханум, меня, который пытался сделать это в одиночку и себя, у которой есть я, Равшана-ханум и целая армия русов на границе, — хитро сощурил глаза старик.
В дверь постучали.
— Это стражник, видимо, ему скоро сменяться, — быстро зашептал Абу Сина, — послушай меня Ирэн-ханум, план такой:
— В это помещение можно проходить мужчинам и завтра ночью не ложись спать. Я дал задание служанке, она работает на кухне, привести ко мне странствующего монаха, дервиша. Я с ним договорюсь, чтобы он ждал тебя возле дворца. Возможно, уже следующей ночью к тебе придёт служанка и ты поменяешься с ней одеждой и выйдешь наружу, а там тебя будет ждать дервиш. Он выведет тебя из города, а там и до границы недалеко. Бдительность стражников будет снижена, я дам специальный порошок, чтобы им подсыпали в еду.
Старик вздохнул и добавил:
— Служанку зовут Ариль, она тоже из Ханидана. Равшана-ханум позаботится, чтобы к тебе пришла именно она.
Быстро проговорив всё это, старик быстро собрал всё что было на коврике и всунул в руки Ирэн, сам же свернул коврик и выскочил за дверь с проворностью, которую Ирэн от него не ожидала. Ведь только сейчас, когда Абу Сина рассказал ей свою историю, она заметила, что старик слегка прихрамывает.
Настроение улучшилось, то ли после того, что Ирэн поняла, что есть люди, готовые ей помочь, то ли после кофе. И враки всё это, что после кофе сложно уснуть. Даже на твёрдом топчане, практически без подушки, Ирэн заснула сразу, как только приняла горизонтальное положение.
На следующий день Ирэн никто не будил и не заходил, и она уже хотела сама начать стучать, потому что, во-первых, хотелось в туалет, во-вторых, хотелось умыться и поесть, но стучать не пришлось, дверь открылась и в комнатку вошла Равшана-ханум, за ней шли несколько слуг, которые несли кровать, и ковры.
— Равшана, — Ирэн готова была её расцеловать, — где здесь купальня или что-то в этом роде?
— Прости Ирэн-ханум, разве тебе вчера не принесли ночной горшок? А сегодня с утра таз с водой? — спросила Равшана-ханум
Ирэн отрицательно покачала головой: — нет, ничего такого не было.
Проводив Ирэн в общую для джарийе купальню, Равшана-ханум пошла разбираться почему не выполнены её распоряжения.
Оказалось всё просто, служанки приносили и горшок, и таз, но стражники, стоявшие около дверей её комнаты не пропустили их
— Это моя вина, — сокрушалась Равшана-ханум, — я забыла предупредить этих тупых алыпов.
— Ничего страшного, — успокаивала её Ирэн, — хорошо, что ты пришла не очень поздно.
Про план
