выпьем… — вкладываю в тон столько тепла и заботы, что дрожащая ручонка Ринаты, наконец тянется к моей.
Черт! Искрит в глазах от соприкосновения. Интересно, так всегда будет?
Твою ж…
Маленькая какая. Хрупкая. До жути хрупкая девочка. Обнимаю ее осторожно и, черт, пугаюсь необъяснимо. Ее же сжать до хруста хочется. Впечатать в себя, что есть мощи. Но понимаю, не могу.
Держусь… Черт, как же я держусь.
— Ты же явно не человек… — лихорадочно головой мотает, ставя пустую чашку на стол. Она, как и я просил, покорно выпила сладкий кофе, причем практически залпом. Видно, как нервничает. — Кто же ты, Лев?
Несмотря на то, что ее реакция вполне ожидаема, этот вопрос кажется настолько неожиданным, что я на полминуты из реальности выпадаю. А едва выныриваю обратно на поверхность, неосознанно выдаю:
— Я оборотень-лев, Рината… — выдаю на одном дыхании и замираю, вглядываясь в ее глаза. Сразу поверит? Или после… — Могу показать… — понимаю, что ни хера не сразу.
Она, конечно же, настораживается в ту же секунду. На стуле ерзает, плечом ведет. Видимо переваривает. А потом, осознав услышанное, смотрит с великим страхом на меня во все глаза.
В этот момент, думаю все… Сейчас подскочит. Закричит. В побег кинется. Но, спустя несколько секунд, замечаю, как она все принимает и решительно настраивается, хотя, блядь, даже примерно не представляет, что я именно предлагаю. Да я и сам осознаю всю широту дурости с какой-то оттяжкой. Какого хера, заикнулся, что покажу? Ведь рано еще… Катастрофически рано.
Уже реально хочу тупо взять свои слова обратно, перевернуть пока все в шутку… Как вдруг, Рината, уверенно кивает.
Она, мать вашу, реально кивает…
Это факт долго не получается переварить. Мое сознание все еще мечется в сомнениях.
— Ну, давай, не тормози… — слышу голос Темного, — Покажи ей зверя… — подбивает яростно.
Подумать только… Вот вроде вчера все обговорили с Темным… Сообща приняли решение, как именно действовать будем. Пошагово, мать вашу, полночи план составляли, причем беспроигрышный. И ведь я даже успокоился, полновесно решил идти до конца, сквозь все трудности. Она моя пара и я не в силах этого изменить. Почему ж так трудно сейчас? Что, сука, мешает?
Так ладно, соберись! Поднимаю на нее глаза. Время правды…
— Ты понимаешь, что я сейчас, обернуть в огромного зверя? — пытаюсь донести реальность происходящего. — Ты действительно этого хочешь?
— Да! — вышептывает и снова кивает.
Черт, окончательно опешив, ее решительность изучаю. Как так?
Нет, она безусловно напугана моим предложением, и по идеи это устранимо. Я прекрасно знаю, каким способом можно избавить ее от страха за какие-то доли секунды. Что в принципе и делаю, подхожу к ней и прижимаю ее дрожащую к себе. Но… сука, все равно тревожно…
— Это запрещено нашим законам, — информирую, вдыхая ее запах, словно набираюсь достаточной храбростью. — И чтобы ты понимала, сейчас я рискую своей жизнью, открываясь тебе… — задвигаю медленно, чтобы хрупкое сознание переварило всю гребаную серьезность.
Мне самому все трудно дается. Осторожность и безупречный контроль над зверем, на клеточном уровне заложен во мне, и противится, признаюсь, сложновато.
Твою ж…
Я — непосредственный блюдитель закона, первым в очереди стою за смертью. Дикость.
Сам только сейчас представляю и понимаю, что по совести, еле вытаскиваю. Но по-другому никак. Она должна знать.
— Я никому не расскажу, обещаю! — пищит тоненький до боли взволнованный голосок.
Не смотря на свой страх, она старается держаться уверенной и храброй.
Глупышка…
Даже не понимает с кем имеет дело.
Это внутреннее напутствие — слегка воодушевляет. Во мне треплется надежда, что все же она не испугается моего зверя и примет его как свою неутомлённую часть.
Отстраняюсь от нее. В глаза заглядываю. Красивые… какие же они красивые!
Слишком сильно кроет мое существо. Но, тем не менее, не сводя с Ринаты взгляда, принимаюсь расстёгивать, недавно одетую рубашку.
Обращение, в принципе, секундное. И обычно я никогда не заморачиваюсь раздеванием — перекидываюсь в одежде, зная, что она на мне и останется, приди я обратно в человеческую форму. Но сейчас, мне нужно зрелище…
Крайние пуговицы буквально срываю. Рината молчит, лишь вздыхает периодически. Особо шумно, когда дело доходит до ремня. Не знаю, что там у нее в голове происходит, но по виду кажется, что она в ужас приходит, будто я ее этим ремнем по заднице хлестать собираюсь.
— Передумала? Мне остановиться? — с трудом, но притормаживаю все свои порывы.
Настраиваюсь на тот самый положительный ответ, который для меня будет отрицательным. Однако пугливая Романова удивляет, красноречиво мотая головой, и пока я борюсь с дыханием от нового наплыва эмоций, еще и голосом добавляет.
— Немного страшно… Но мне интересно… Пожалуйста, продолжай…
Ох… Ты ведь даже не представляешь, что это для меня значит!
— Хорошо! — выдаю без надобности и продолжаю…
Наше срывающееся дыхание, шорох моей одежды — это все разрывает воздух, как выстрел снарядов. Я, конечно, вполне мог обойтись без лишней суеты, но разве я, испорченный на всю голову, мог упустить шанс понаблюдать за неподдельным смущением этого чудного личика? Нет. Я приложу максимум усилий, чтобы вытащить наружу все ее истинные эмоции. И это далеко не для личного самоутверждения… Мне просто необходима ее открытая реакция на все мои действия. Чтобы в случае возникновения панического ужаса в ее глазах, заранее сориентироваться и все прекратить. Человеческое сознание — далеко не одно из стойких. Встреча со зверем может психику пошатнуть, не по-детски.
Рината пока с любопытством за мной наблюдает. Не пытаясь скрываться, хотя щеки краснеют, будто огнем пылают. Я тоже не скрываю своего предвкушения. Пока стаскиваю брюки, то и дело ловлю каждую ее реакцию и словно на вкус пробуя, определяю исходную эмоцию.
Знаю точно, эффект неожиданности интимного характера, слега заглушит предстоящий ужас моего обращения и это мне на руку. Если честно, лучше отвлекающего обстоятельства и не придумаешь.
Романова медленно скользит взглядом по моему животу, на паху и вовсе замирает, так как мои пальцы уже подцепляют плотную резинку боксеров.
И несмотря на всю тяжесть нашей сложившейся ситуации она ждет, когда же последняя вещь слетит с моего тела. И мне бы радоваться тем, с каким вожделением она зависает… Вот только и я застываю вместе с ней, теряясь в собственных ощущениях. В кой то веки стыд заполняет мое сознание. Почему стопорюсь, переживая за ее реакцию? Уверен, ниже пояса все в порядке… Да и, не просто в порядке, там колом все стоит.
Черт… Почему я сейчас зацикливаюсь над тем, понравится ли ей мой член, а не над тем, что обращусь
