ждут меня, — проинструктировал Фрэдерик. — Готовься задержать дыхание секунд на тридцать.
Я кивнула, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, подготавливая легкие к такому заплыву, а потом мы одновременно нырнули. Я ожидала напороться взглядом на бесконечную темноту, но призраки столпились вокруг нас, освещая путь. Я старалась плыть быстрее, но все равно замечала острые камни, кости людей и животных на дне, какие-то черепки и, может мне показалось, но в одной из трещин лежало ржавое металлическое лезвие.
Я даже не успела ощутить нехватку воздуха, а мы снова оказались на поверхности. Здесь призраки сгрудились вокруг стен, освещая полукруглую, как купол, пещеру, на стенах которой играли водные блики — как тогда, в морском воздушном кармане. Фрэдерик потянул меня к дальней стене, и когда мы до нее добрались, в самом центре пещеры вода засветилась, и над ней постепенно стали проступать женские силуэты — такие же призрачные, как и духи утопленников. И такие же холодные.
По мере того, как они обретали четкость, я сумела понять, кто из них — кто. Икшель — богиня радуги, дождя и плодородия, походила на старуху, но толстую, раздобревшую. Ее волосы, собранные в две длинный косы, невесомо развевались за спиной, пухлые щеки не давали полностью раскрыться и без того маленьким глазам, и весь вид казался зловещим. В руках она держала в руках кролика, которого то и дело пыталась укусить, но не доставала змея, обвившаяся вокруг широкой талии богини. Иш-таб — молодая, но нездорово-тощая, из украшений носила лишь петлю на шее, конец которой болтался в районе колен, а тело ее прикрывало только рваное платье, растрепанные волосы казались грязными и висели сосульками, а лицо выражало безжизненный холод — такой же, как у Эстер.
— Приветствую, Фрэдерик. Приятно видеть, что ты все еще верно служишь нам, — Икшель обвела пухлой рукой мертвецов.
Все они как по команде нырнули в воду. и темноту теперь разбавлял только свет, исходящий от самих богинь.
— Такова моя судьба, — ответил Фрэдерик, и по его безучастному тону мне показалось, что эта фраза ничего для него не значила. Он ответил только потому, что того требовала вежливость.
— А ты, — Иш-Таб наклонилась ко мне, ее глаза сверкнули живым интересном, и блик прокатился по ряби на воде. — Моя находка. Причем дважды.
Богиня осклабилась, ее тонкая кожа растянулась и казалось, сейчас порвется на выпирающих костях челюсти и скул.
— Дважды? — я вздрогнула, послышался тихий всплеск воды.
— Один раз — в ином мире. Второй — в Шибальбе. Неужели ты думаешь, что оба раза тебе просто повезло? — Иш-Таб презрительно скривилась, и хоть она казалась враждебной, отчего-то вызывала больше симпатии, чем Икшель, смотрящая с ехидной улыбкой и недобрым прищуром.
— Так значит, я здесь… по вашей воле? — уточнила я, прямо глядя в глаза божеству.
— Да, ты отлично подходила на роль орудия моего возмездия, — почти пропела богиня, протягивая в мою сторону руку.
Тут я почувствовала, как Фрэдерик напряженно схватил меня под водой за плечо и сильно сжал ладонь, будто готовясь в любой миг утащить меня под воду. Я тоже насторожилась, и наш страх не укрылся от богинь. Они засмеялись, и их голоса, отражаясь от стен пещеры, запрыгали над водой, переливаясь и постоянно меняясь.
— Не бойся, капитан. Вижу, ты жизнь готов отдать за локон ее волос, так проследи, чтобы она в точности выполнила наши указания, — проклокотала Иктаб, все еще посмеиваясь.
— Возьми тот клинок, что ты видела в нише под водой. Очисти его, и пронзи им сердце Грегори де Леви, — Иш-Таб указала на воду, в сторону тоннеля, по которому мы попали сюда. — И тогда я подарю тебе свободу.
— Но зачем его убивать? — спросила я, не подумав, и тут же прикусила язык. Я, конечно, злилась на этого засранца, но не уверена, что смогла бы лишить его жизни.
— Он обманул Эстер, дал ложную надежду Стэфану. И главное — он говорил от нашего имени. Такие вольности мы не прощаем, — охотно ответила Икшель, подбоченившись. — Вы найдете еретика на острове Мартен. Отправляйтесь как можно скорее!
— Не справишься — сгинешь в пучине, — добавила Иш-Таб, и обе женщины растворились в темноте.
Обратно мы пробирались почти наощупь. Пришлось трижды нырнуть и обшарить руками камень, чтобы отыскать клинок, о котором говорила Иш-Таб. И только порезав об него пальцы, я вытащила железку.
Когда мы наконец выбрались из воды, занимался рассвет. Фрэдерик хмурился, но молчал. Я бесцеремонно уселась прямо на землю, чтобы отдохнуть, капитан в том же тяжелом молчании умело перевязал мне руку каким-то длинным мягким листом незнакомого растения. рану зажгло. но вскоре все неприятные ощущения прекратились, а вместе с ними и кровотечение.
Лезвие, к которому еще предстояло сделать рукоять, я спрятала за голенище сапога, и попыталась поймать взгляд Фрэдерика, который упорно смотрел куда угодно, но не на меня.
— Я спрошу еще раз. В последний раз, — медленно заговорила я, наблюдая за реакцией Фрэдерика. Он наконец-то повернулся ко мне и взглянул удивленно. — Что ты на самом деле сказал Дугласу тогда, в порту?
Глава 31
Несколько мгновений капитан смотрел на меня, будто оценивая, а потом рассмеялся.
— А ты еще более упорная, чем я думал, — Фрэдерик поднял глаза на солнце, которое едва показалось над густыми кронами, и убедившись, что у нас запасе еще почти целый день, махнул рукой в сторону тропы, убегшей куда-то в заросли деревьев. — Так и быть, слушай.
Мы медленно пошли в тени высоких деревьев. Я наслаждалась утренней тишиной и голосом капитана, который, растеряв привычную удаль, сейчас говорил хоть и спокойно, но как-то скованно.
— Значит, Дуглас, все-таки проболтался, — констатировал Фрэдерик, при этом все так же поддерживая меня на узкой тропе, хоть в помощи я при дневном свете и не нуждалась. — Впрочем, ты девушка умная, наверное и сама догадалась.
Я почувствовала, что мы теперь поднимаемся в гору, но не сопротивлялась — просто шла следом за Фрэдериком, хоть легкое опасение и поселилось в сердце. Но если не доверять в этом мире ему, который без колебаний пришел на помощь не другу даже — просто бывшему товарищу — то кому же?
Преодолев крутой скалистый подъем и почти втащив меня следом, он продолжил.
— Когда на нас пало проклятье, я думал, что никогда уже не смогу испытать чувств, хотя бы отдаленно похожих на любовь. Свято верил в это дести лет, — Фрэдерик улыбнулся и отодвинул очередную ветку, низко висящую над тропой.
— Но полагаю, это не мешало тебе развлекаться в том плавучем
