показалось, что она поправилась, поэтому и решила взяться за себя. Каких трудов мне стоило уговорить ее съесть хотя бы батончик, чтоб головокружение прошло! Помнишь, Женя, мы на обеде с тобой ели такие же? У меня как раз на вечер в сумке остался перекус, я ведь не хотела покидать зал. Всегда беру с собой эти штуки на крайний случай.
– Значит, Ирина съела шоколадный батончик? – уточнила я. – Ты в этом уверена?
– Минутку… – Инга взяла со стула свою сумку, которую сегодня оставила в тренерской. – Да, батончика нет, значит, Ира его съела все-таки. Постой…
Инга встревоженно посмотрела сперва на меня, потом перевела взгляд на Илью, и прошептала, словно сама не верила своим словам:
– Ты думаешь, что… что это из-за батончика ей плохо стало?…
– Она отравилась, – твердо произнесла я. – Все симптомы налицо. Я очень надеюсь, что мы смогли предотвратить общую интоксикацию организма, но дальше дело за врачами. Ирине необходима госпитализация и лечение в стационаре. Сомневаюсь, что ее быстро выпишут – судя по всему, отравление вызвал не просроченный продукт, а что-то похуже…
– Ты что, врач? – удивился Илья. – Откуда ты все это знаешь?
– Это элементарные вещи. – Я махнула рукой, не собираясь заострять внимания на своей роли в оказании первой помощи. – Ты что, не знаешь, как оказывать помощь при отравлении? Вот-вот, я просто быстро ориентируюсь в ситуации.
– Постойте, я ничего не понимаю! – воскликнула Инга. – Как вообще могло случиться, что Ирина отравилась батончиком?! Женя, мы с тобой ведь съели по точно такому же! Я их купила в аптеке, мне продали сразу несколько штук! Я всегда беру именно такие батончики, фиолетовые, потому что другие мне не подходят!
– Надо найти обертку от той шоколадки, которую съела Ирина, – решила я. – Где мусорный пакет? Нельзя терять времени…
Инга вскочила со стула, рванулась к двери и схватила из еще одного ведра пакет с мусором.
Под изумленные взгляды Ильи я надела медицинские перчатки и принялась вытаскивать из пакета пустые контейнеры, фантики из-под конфет, куски асбеста и прочие отходы. Наконец я извлекла две фиолетовые обертки, которые валялись рядом с тем самым одноразовым контейнером, в котором Ясминская принесла свой овощной салат. Однако в мусорном пакете были только две обертки – третьей подобной не было!
– Ирина не выбрасывала обертку из-под своего батончика в мусорку, – мрачно констатировала я. – Неужели она выкинула ее в мусорный бак в туалете? Нет, она ведь съела шоколадку в тренерской, верно? Зачем ей идти в туалет и выбрасывать фантик туда, когда поблизости есть мусорный пакет? Нелогично… Тогда где может быть обертка?…
Я попыталась восстановить в своем воображении действия Ирины.
Вот Инга дает молодой женщине ключи от тренерской и твердо велит найти в своей сумке батончик и съесть его. Ирина, у которой кружится голова, готова на что угодно, только бы недомогание прошло.
Вот она открывает тренерскую, входит в комнату и подходит к стулу, где находится сумка Ясминской. Ей уже не до раздумий о том, что в чужих сумках копаться плохо, тем более Инга сама разрешила ей взять батончик.
Ира открывает сумку Ясминской, находит там злополучную шоколадку и сразу ее съедает. Она делает это именно в тренерской – во-первых, ей очень плохо, во-вторых, никто из тренеров не станет брать еду в зал и есть там, где тренируются дети.
Нет, Ирина съедает батончик именно здесь, затем возвращается в зал.
Итак, что она делает с оберткой? Она ведь возвратилась в зал быстро и не смогла бы дойти до туалета и выбросить фантик в мусорный бачок.
Значит, она либо оставила обертку в тренерской, либо взяла ее с собой. Зачем ей брать в зал мусор? Намеренно она бы этого не сделала, следовательно, она машинально положила фантик в карман своих штанов – если, конечно, на ее тренировочной одежде имеются карманы. Больше ей некуда засунуть бумажку, потому что Ира зашла в тренерскую без сумки!
Я внимательно осмотрела Ирину. Она была одета в свободную футболку и спортивные штаны, а не обтягивающие бриджи. В штанах такого фасона есть карманы сзади, это я точно знала.
– Помогите аккуратно повернуть Иру набок! – велела я Илье и Инге.
Те вопросительно посмотрели на меня, но я не стала ничего объяснять. Илья осторожно приподнял молодую женщину, и совместными усилиями мы уложили ее набок.
Как я и предполагала, штаны Ирины были с карманами. И из левого торчала фиолетовая бумажка.
– К счастью, она забыла про обертку и не выбросила ее в туалете! – воскликнула я, доставая фантик из-под батончика. – Когда Ирина побежала в уборную, ей было очень плохо и думала она о чем угодно, но только не о том, что надо выбросить бумажку в мусорку. Она попросту забыла про обертку, потому что ее тошнило и она хотела только одного – добраться до туалета и забежать в кабинку!
– Ты просто гений! – медленно проговорил Илья. – Я бы не додумался вообще искать эту обертку! Зачем она тебе нужна? Главное – чтоб с Ириной все было в порядке…
– А затем, что надо узнать, чем она отравилась! – заявила я. – Вот это, – я показала на обертку, – нельзя потерять! – и с этими словами я положила фантик в целлофановый пакет, намереваясь отдать его на экспертизу.
Наконец приехала «Скорая помощь», и Ирину уложили на носилки, после чего увезли в больницу. К счастью, Олег уже отпустил младших учеников, и те не видели, как тренера транспортируют в машину. Представляю, что было бы с детьми и их родителями при виде подобного зрелища – скорее всего, в ближайшее время никто из ребят в школе Инги бы не появился.
Сама Ясминская была в шоке от происшедшего. Илья с Олегом успокаивали ее, говорили, что Ирина обязательно поправится – в конце концов, мы сделали все необходимое, чтобы устранить всевозможные последствия отравления.
Мы сидели в тренерской, Инга отменила занятия у старшей группы.
– Ведь это я виновата в том, что Ира отравилась! – сокрушалась Инга. – Это я посоветовала ей съесть этот чертов батончик! Больше никогда не стану покупать эту отраву!
– Ты не виновата, – покачала головой я. – Ты не знала, что эта
