class="p">– А как это произошло в первый раз? Можешь не говорить, если раздражает мое любопытство.
Я попыталась завернуться в простыню, но Мирон живо ее стянул.
– Да ты же моя хорошенькая! Ну чего прятаться, я ведь уже все твои ягодки пробовал, только почему-то еще не сыт.
– Волки ягоды не едят, – заметила я, отбиваясь подушкой.
– А есть особые – волчьи… Но я только твои хочу.
Ловко ушел от ответа, значит, тема оборотничества еще саднит душу. Мы побаловались на диване, а потом вместе забрались в ванну с гидромассажем. Там я сначала расшалилась, а потом начала зевать. Помню, как Мирон относил меня на кровать и закрывал одеялом. И его последние слова, будто завещание:
– Спасибо, Даша. Ты права, надо проще. Волки берут то, что требуется для выживания и заботятся только о благе семьи. Но есть ведь еще и стая… Только на этот раз ей придется учесть и мой выбор. Эх, даже если придется кому-то зубы поломать за тебя!
Глава 20. Старый знакомый
Утром я открыла окно, чтобы проветрить квартиру, и в комнату заполз едкий запах дыма. На сборище возле Телецентра выяснилось, что горит свалка в соседнем квартале. Мусор должны были вывести еще неделю назад, Мирон бушевал, а виноватые граждане разводили руками, объясняя задержку поломкой транспорта.
Часть мужчин отправились разбираться с пожаром, а в Телецентре остался за старшего Антип. После завтрака я осмелилась подойти к нему и спросить про Варвару. Может, из-за того, что ей стало легче, и Марина повеселела, он держался со мной добродушно, даже предложил отвезти до знакомого дома.
Я засомневалась.
– Может, дождаться Мирона?
– Как хочешь, только он до вечера не вернется, а мне все равно надо объехать парк и выбраться на главную улицу.
– Не боишься женщин оставлять с Артемом и Тимофеем?
– Тут одна Федоровна чего стоит! Ладно, признаюсь… я подарок Маринке нашел, надо помочь выбрать упаковку. Подскажешь, что ей больше по вкусу. Мы быстро вернемся, не трусь, – убеждал Антип.
– Правда, заедем в нашу квартиру? – спросила я.
– Почему нет?
– Я думала, ты злишься на меня по разным причинам.
Антип отвернулся, прежде чем ответить, поднял ворот куртки, пряча взгляд.
– Каждый имеет право увидеть родных. Согласна? Скучаешь по своим? Ну, поедем – посмотрим, что осталось от вашего гнездышка.
– Я только Тимофея предупрежу… А ему нельзя с нами?
– Тимке нездоровится. Так всегда – увидит мальчишку посреди улицы и потом пару дней ходит потерянный. Не надо его дергать. Ну, едешь или нет? Успеть бы до дождя.
Я с тоской оглядела двор, где старичок сметал в кучу желтые листья, наводил порядок. Телебашня возвышалась зловещей громадой, будто пыталась пронзить серые тучи и вырваться из плена бетонных оград. Холодно. Одиноко. Город дремлет, убаюканный ароматами тления наступающей осени, а люди в его тощем чреве пытаются выжить, надеясь на лучшее завтра.
– А что будет, когда у вас кончится фобий?
Антип усмехнулся.
– У вас? Я думал, ты теперь с нами. Топлива хватит. Что морщишься – плохо тут? Тихо, спокойно, некуда спешить, жрачки достаточно и можно занять любые апартаменты. Чего еще человеку требуется? Сами себе хозяева. Хочешь – бегай на четырех лапах, хочешь – летай, вон, аэродоски в подвале. Это вы, девки мутите воду, вечно гоняете мужиков… мотаете нервы. Мало вам, сколько не предложи.
– Почему Ульяна в Лоби осталась? Она тоже переберется в город к зиме?
– Возможно, – отрезал Антип и вразвалочку направился к машине, а я потопталась у ворот и окликнула:
– Подожди!
Я должна стать частью команды, должна приносить пользу. Антип – друг Мирона, попросил помочь, значит, поеду и помогу.
Мы бесшумно катили по узким улочкам старого района, пока не заслышали шум, схожий с бравурной песней из репродуктора.
– В парке гуляют люди? – удивилась я. – Сегодня какой-то праздник?
– Ага! Первое сентября на подходе. Заранее отмечают, – буркнул Антип.
– Остановимся и посмотрим?
– Еще чего! – Антип ругнулся и с тревогой уставился на приборную панель.
– Как бы не затянуло… Совсем тяги нет. Ведь знал, что здесь воронка, нет, надо было короткой дорогой… (ругательство).
– А что нам грозит?
– Заблудимся в трех соснах, будем до вечера нарезать круги вокруг парка. Смотри, какая веселуха. Попробуй присоединиться, вообще не выберешься.
Как по команде в небо взлетели десятки разноцветных шаров, звонкий детский голос поздравлял жителей города с началом учебного года. Но в парке не было никого, даже привычных голубей и ворон. Проезжая мимо, мы видели только пустые детские площадки и скамьи, над которыми отчаянно заливался первый звонок.
В кроне березы запутался желтый воздушный шарик, бился о ветки, досадуя на цепкий захват, и спешил в небо, где уже собрались стайкой товарищи.
– А ты говорил – тихо, спокойно… Город скучает по прежней жизни, разве не ясно? Он хочет вернуть людей, – коротко упрекнула я, пряча руки в карманы ветровки. Пальцы заледенели.
– Хочешь домой? Скоро, Даша, скоро… – невпопад заявил Антип.
Выбравшись из-под чар пришкольного парка, мы свернули на главную улицу и быстро пересекли некогда забитый машинами перекресток. Я назвала адрес, но Антип гнал машину вперед.
– Мы едем неправильно. Или ты сначала заберешь подарок Марине? – недоумевала я.
– Всему свое время. И место.
Прежние сомнения настигли меня с удвоенной силой, холодный ответ Антипа впечатал в сидение. Когда мы проскочили забитые магазинами центральные улицы и устремились на другой конец города, я окончательно поняла, что попала в ловушку и, едва ворочая языком, протянула:
– Закончишь то, что не доделала сестрица?
– Примерно так.
– За что?
Антип говорил очень убежденно и твердо:
– Ты сбиваешь Мирона с пути. После встречи с тобой он размяк, стал не о том думать. Тебя взяли, как заложницу для обмена, а удачную сделку нельзя нарушать. И если вожак проявляет слабость перед самочкой, хочет оставить себе сладкий кусок, остальным надо взять проблему за горло.
Ты нам мешаешь, Даша. Ты здесь лишняя. Это не твое время, не твой мир.
– И что сделаешь со мной?
– Да много чего можно сделать, но я же хочу и выгоду получить. Не для себя, для всей общины, заметь. Это в Мироне вдруг единоличник проснулся, а я всегда горой за стаю. Ты исчезнешь, он подурит малость, потом постепенно очухается и включит мозги.
– Опять начнет Ульяну жалеть. Понимаю, в чем твоя выгода. Хочешь сестру пристроить.
– Ей не жалость нужна, а здоровый… (ругательство). Они уже начали сходиться, как ты нарисовалась на горизонте. Ну, что за адская подстава! Еще один лишний рот и свежая дырка. Даже делиться не захотел. А ведь утверждал, что все общее… Стоящих баб
