Книга Крейвен Мэнор. Хранитель призраков - Дарси Коутс

ДЭНИЕЛ КРАЛСЯ ВПЕРЕД и переживал. Он боялся, что если будет двигаться слишком медленно, Бран вернется в поместье раньше, чем он закончит свое дело. Если же он пойдет слишком быстро, то может наделать много шума. Когда он подошел к каменным ступеням особняка, он с трудом дышал и дрожал от напряжения.

Вороны на деревьях встрепенулись, как только Дэниел приблизился к входной двери. Он надеялся, что они не настолько разумны, чтобы общаться с Браном, но не спускал с них глаз. Если они начнут громко каркать или хлопать крыльями, взлетая, Бран непременно заподозрит что-то неладное.

Он задержал дыхание, проходя через дверной проем в особняк. Внутри было темно и невозможно что-либо разглядеть, но Дэниел не рискнул зажечь ни одну из свечей. Ему приходилось пробираться на ощупь и по памяти. Ориентироваться ему помогали тонкие лучи лунного света, пробивавшиеся сквозь грязные окна.

Когда он пересекал холл, под ногами хрустели листья. Огонь давно погас, но его угли по-прежнему источали тепло в холодный ночной воздух. Дэниел нашел лестницу и начал подниматься. Он съежился, когда старое дерево застонало под его весом.

На лестничной площадке он замер, обнаружив, что за ним наблюдает пара глаз. У Дэниела перехватило дыхание, когда они уставились на него, но затем он облегченно выдохнул, прижав руку к сердцу, когда понял, что видит портрет. Картина была едва видна – только глаза и намек на нервно улыбающиеся губы.

Он повернулся к лестнице на третий этаж. Чем выше он поднимался, тем плотнее становилась тьма. Он вздрагивал, когда руки, нащупывающие путь, касались липких нитей. Из глубины дома раздался скрип, и Дэниелу пришлось заставить себя смотреть вперед. Так скрипит доска, остывая. Вот и все.

Поднимаясь, он старался держаться поближе к перилам. Он еще не видел двери в башню, но уже слышал, как скребут по дереву пальцы. Этот звук и раньше наполнял его ужасом, и в эту ночь реакция была такой же сильной, но по совершенно другой причине. Вместо страха перед тем, что произойдет, когда женщину выпустят, он почувствовал тошноту при мысли о том, что ей пришлось пережить. На протяжении двух столетий она томилась в плену в этой башне, каждый день царапала дверь своей темницы, пытаясь вырваться на волю, но никто и никогда ее не слышал и не видел. Он рискнул прошептать: «Я здесь, Элиза».

Царапанье, казалось, стало громче, когда он ступил на площадку. Влево и вправо тянулись погруженные во тьму коридоры. Каменная дорожка перед ним выглядела как глубокая черная яма. Только доносившиеся оттуда шумы доказывали, что она существует. Помимо царапанья стало слышно прерывистое дыхание.

Дэниел наконец осмелился вынуть из сумки фонарик, включил его и направил луч света в коридор. Свет был слабым и бледным – он специально выбрал дешевый светодиодный фонарик, чтобы его свет был меньше заметен, но его было достаточно, чтобы осветить и черную дверь, и белый крест, и бронзовый замок.

– Элиза?

Он не слышал никаких звуков, свидетельствующих о том, что Бран уже вернулся из сада, но Дэниел по-прежнему говорил тихо. Царапанье определенно стало громче. Дыхание стало алчущим… и отчаянным. Дэниел опустил сумку и начал рыться в ней.

– Подожди еще немного, Элиза. Сейчас я тебя выпущу.

Он нашел бутылку с водой, открутил крышку и опустился на колени у двери. Кристаллы соли ярко блестели в свете фонарика, и Дэниел залил их водой. Это было единственное, что он мог придумать, чтобы удалить всю соль с шероховатой поверхности камня. Он вылил целых два литра воды, а затем рукой смахнул жидкость в сторону.

Вздохи прерывались звуками причитающих всхлипов. Пальцы заскребли под дверью в поисках щели. Дэниел отбросил пустую бутылку и достал из сумки последний предмет: молоток. Эту часть его плана выполнить тихо было невозможно. Он прицелился и ударил по замку. Он почувствовал мощную отдачу в руку и плечо, но металл с грохотом отвалился. Дэниел отодвинул замок ногой, затем потянулся к ручке.

Шум внутри утих. Дэниел представил, как Элиза ждет по другую сторону двери, надеясь, что через несколько мгновений окажется на свободе. Он повернул ручку. Металл издал ужасающий скрежет, ручка впервые за двести лет повернулась, и щелкнула, освободившись, защелка. Дэниел распахнул дверь и отступил, чтобы призрак мог выйти на свободу.

Но ничего не произошло. Дэниел поднял фонарик и направил его в черный проем двери. Его луч выхватил из тьмы два фута каменного коридора, затем узкую лестницу, ведущую в темноту. С другой стороны двери не было никого – ни призрака, ни человека.

Может, она уже прошла? Может, было достаточно открыть дверь, чтобы дать ей покой? Он вытянул шею, чтобы заглянуть в коридор, но винтовая лестница уходила из виду.

– Элиза?

Инстинкт умолял Дэниела отступить, но он все равно перешагнул порог. Воздух внутри башни был намного холоднее. Когда он выдыхал, изо рта шел пар, а каменные стены стояли покрытые крошечными кристаллами льда. Дэниел коснулся одного и вздрогнул, когда холод проник сквозь кожу.

Он не мог уйти, не убедившись, что призрак на свободе. Поднявшись на первую ступеньку, он остановился, прислушался, затем поднялся еще на одну ступеньку, на третью и на четвертую. Лестница в башне не была высокой в отличие от остального здания. В извилистом коридоре не предусмотрели окон, а стены были голыми. Узкие и крутые ступени вели вверх под таким углом, что Дэниел несколько раз боялся промахнуться.

Это не комната для гостей, это обитель узника.

Чем выше он забирался, тем холоднее становилось. Свистел ветер, задувая сквозь крошечные трещинки в камне, и этот свист складывался в заунывную мелодию. Дэниел продолжал светить фонариком по стенам и ступеням и все время был настороже, чтобы не пропустить ни призрака, ни Брана, если он вдруг возникнет позади. Ему уже стало казаться, что лестница не закончится никогда. Мышцы ног болели, и жар внутри боролся с холодом снаружи. Он пытался вспомнить, какой высоты была башня, когда он смотрел на нее снаружи. Она не намного возвышалась над крышей, но уж точно не такая высокая – слишком долго он понимался по лестнице.