Багратов небрежно опускает красный атласный галстук на спинку кресла и расстегивает несколько пуговиц. Этот миг напоминает мне о том, что было на острове, о том, как я сама расстегнула его рубашку, едва дыша, а потом он похвалил меня за смелость и шутил — смешно, но с намеками. Призываю себе больше не думать о таком.
— Пошли, — предлагает локоть.
В последний момент я беру с туалетного столика часы, выигранные у Сани, и кладу их в сумочку. Багратов, расслабленный и спокойный, буквально озверел, напрягшись.
— Это еще зачем?!
— Просто так.
— Убери, — его голос напоминает дребезжащую от напряжения сталь. — Убери, Серафима. Здесь оставь или, богом клянусь, я этого водилу в порошок сотру.
— Богом клянетесь? Я думала, вы атеист.
Защелкиваю замочек на сумочке. Часы внутри.
— Я готова.
— Часы оставь.
— Они лежат в сумочке и никому не мешают.
— Как знаешь, — выдыхает через нос.
Ноздри затрепетали.
— Как знаешь. На твоей совести.
Багратов лихо разворачивается и выходит, сбегает вниз по ступенькам.
— Что? Что вы имеете в виду?! Что на моей совести? Багратов!
Его и след простыл.
Слышу только громкие решительные шаги, сбегающие по ступенькам.
— Саня. Кретин этот… С баранкой. Где он?! — громкая брань.
Черт. Сердце подскакивает в район горла. Сорвавшись с места, выбегаю следом. Длинное платье обнимает бедра, вьется вокруг ног. Мне приходится придерживать ткань, чтобы не споткнуться и не упасть. К тому же бег на каблуках — неблагодарное занятие.
Слышны выстрелы. Я застываю посередине лестницы, словно столб. Потом заставляю себя двигаться, словно на ходулях. Едва успеваю подбежать к входной двери.
На пороге появляется Багратов.
— Часы отдай, — приказывает ледяным тоном, протягивая ладонь, на которой виднеется кровь.
— Что вы сделали?!
— Часы.
— Что вы…
— Будешь медлить, ему могила потребуется. А пока что просто уволен на больничную койку. Часы, Серафима!
Трясущимися руками достаю требуемое и отдаю Багратову. Он выходит. Я следом. В темноте видно, как на аккуратном газоне лежит неподвижное тело. Саня…
— Кажется, это твое, — Багратов, присев на корточки, возвращает Сане его часы, запихнув в карман. — Уносите.
Саню проворно поднимают и уносят. Меня потрясает даже не вид лужи крови под его телом, а безвольно повисшая рука. Мы просто болтали. Ничего такого… Никакого флирта, и часы я выменяла на букет для его бабушки.
Делаю шаг вперед. Хочется узнать, жив ли он? Точно жив? Или… Кто-то удерживает меня за плечо.
— Сделаешь только хуже, — спокойно говорит Мирон. — Стой здесь, — опускает руку.
Вовремя. Мимо проносится фиктивный супруг.
— Садись в машину! — приказывает мне Багратов.
Бросив мне приказ, сам Багратов отправляется в дом. Наверное, чтобы вымыть руки. Я медленно иду в указанном направлении. Мирон рядом, на расстоянии шага.
— Это ужасно, — шепчу едва слышно.
Вытираю слезинки, радуясь, что не красила глаза тушью, просто времени не хватило!
— Я предупреждал. Саня слишком болтливый и к тому же… Личные отношения между сотрудниками и хозяевами запрещены.
— Не было там ничего личного. Просто болтовня.
— Багратов так не считает. К тому же он прав, это на твоей совести.
— Что?!
— Я слышал, он просил оставить эти часы. Ты заупрямилась. Нарочно же. Напоказ. Внимание привлечь хотела? Получилось. Тебя Багратов и пальцем не тронет, а хороший человек из-за тебя под раздачу попал.
Больше Мирон ничего не сказал, открыл дверь и показал, что нужно сесть. Место за рулем занял Максим. Этот точно настучит! Замолкаю и просто смотрю в окно. Жду, пока рядом присядет Багратов. Но он приказывает водителю вылезти и сам садится за руль.
— На переднее, — командует мне.
Промедление может быть наказуемо. Сажусь рядом, не говоря ни слова. Машина срывается с места, словно пуля. Багратов придерживает руль левой рукой. Правую опускает на мое колено.
— В договоре было написано, что твоих отношений с другими мужиками я не потерплю.
— Что?
— А ты не читала? Мой юрист это указал.
Облизываю губы.
— В пункте “обязанности сторон” ничего такого не было.
— А это было указано между строк. Разбросано по всему договору! — скалится.
— Вы… Вы меня провели!
— Я преподал тебе урок. Всегда будь настороже и читай не только пункт “права и обязанности сторон”. Ты усвоила?
— Да.
Сжимает пальцы.
— Хорошо.
Он не снимает ладонь, держит меня за ногу, переместившись чуть выше, на бедро. Просто держит. Возможно, теми же самыми пальцами, которыми держал пистолет, из которого стрелял в водителя. Меня начинает подташнивать от этих мыслей. Нажимаю на кнопку, опуская стекло, чтобы свежим воздухом немного обдуло лицо. Нужно держать язык за зубами. Но у меня не получается…
— Вы не хотите, чтобы я заводила друзей? — спрашиваю осторожно.
— Друзей? С кем? — спрашивает резко, усиливая тиски пальцев.
— Больно. Синяк останется. Вы хотите, чтобы я в ресторан с синяками ходила?
— Метка, — отвечает сквозь зубы. — Забыла, чьей женой ты считаешься?
— Фиктивной.
— Сути не меняет. Путаться с мужиками нельзя.
— Я не путалась. Это было дружеское общение.
В ответ он смеется.
— Запомни раз и навсегда. Дружба между мужчиной и женщиной возможна только в двух случаях. Первый случай: мужчина — нетрадиционной ориентации. Второй случай: мужчина — родственник. А теперь ответь, Саня — твой родственник? Нет. Он гей? Тоже нет. Значит, он не против заглянуть тебе в трусы, когда ты сама повод даешь.
— Вы опять про трусы и причиндалы. Кажется, все интересы в мире у вас сводятся лишь к этому.
