о нем, когда он на задании.
— Ты всегда была моей дочерью. Настоящей, — вдруг произнес папа. — Я любил и люблю тебя как родную, Леся. Объясни мне, что между вами с Колосковым происходило! Я ничего не понимаю! Я задействовал все связи, но ничего не узнал! Никто ничего не говорит!
— Я объясню, — вызвался Жека. — Даня и еще несколько десятков таких же психопатов организовали клуб. Его члены любили устраивать игры с жизнями и психикой людей. Любых. Леся попала в жернова такой игры, когда отказалась стать женой Колоскова. Ее профессионально и методично выставляли шизофреничкой. Половина твоих работников была им куплена, и все с удовольствием подтверждали тебе и Лизе, что Леся не в себе. А ты поверил. И ты, Лиза! Как ты могла не верить родной дочери, если достаточно было поговорить с ней полчаса, чтобы понять, что она нормальная?
— Я… Она говорила такие странные вещи… Я долго не верила, очень. Мы ездили к специалистам…
— Купленным, — перебил Жека. — Все специалисты, к которым ты обращалась, были либо куплены, либо напуганы. А вы с Ильей были слишком поглощены личными переживаниями, чтобы прислушаться к дочери и помочь ей. Вместо этого вы позволили закрыть ее в психушку!
— Мы думали, там ей помогут… — мама всхлипнула и покосилась на отца, который был белее мела.
— Ей помогли. Чужие люди, — продолжал Жека. — Я, Макс и его друзья.
«Сильный ангел-хранитель!» — крутилось у меня в голове вместе с мыслью, которую я никак не могла поймать. Она все время ускользала, словно кончик нити из пальцев…
Ангел-хранитель!
— И ты, Илья, зря злишься на Макса. Все, что он делал — только во благо Лесе. И она его любит, это же очевидно!
— Нам ничего не объяснили. Только то, что Данил нашел мою дочь и где-то удерживает. Я вообразил самое худшее…
— Это не самое худшее, папа, — грустно улыбнулась я. — Хуже, когда родные люди тебя не слышат. Хуже, когда ты совсем одна наедине с психом, хотя вокруг куча народа. Хуже, когда тебе не верят самые дорогие люди. Поверь, вот это по-настоящему страшно. Данил никогда меня не вредил мне физически. Ему больше нравилась сама игра. И похитил он не только меня, но и Снежку, мою новую подругу. Настоящую. Знаешь, папа, они мне сразу поверили — Макс, его друзья, их жены. Никто из них ни на секунду не усомнился в том, что я говорю правду!
Обида и боль прорвали плотину и затопили с головой. Хотя я понимала, что не во всем объективна. Неизвестно, как бы я отреагировала в такой ситуации на месте родителей…
Было очень горько еще и от того, что не они, а Жека — фактически чужой для меня человек — сразу же почувствовал неладное. И ангел-хранитель, который трижды спасал мою жизнь…
— Почему ты рассталась с Константином? — развернулась я к маме. Язык пока не поворачивался называть этого человека отцом.
— Потому что я настоял, — вздохнул папа, зарываясь пятерней в волосы.
Устало потер лицо и сделал шаг в нашу сторону.
— Я слишком сильно любил твою маму. Жить без нее не мог. И не могу. Я сделал все, что от меня зависело, чтобы она была со мной. Добивался ее так, как никого в жизни. И пообещал, что со мной Лиза будет счастлива, обеспечена, и ее ребенка я приму как своего. Я отобрал твою маму у твоего отца. Но облажался… Позвольте нам остаться с Лесей наедине, — попросил папа всех присутствующих.
Макс вопросительно посмотрел на меня, и я кивнула. Мы остались втроем: я, мама и папа.
— Твоя мама не виновата, — страдальчески скривившись, заговорил он снова, — вини меня, если хочешь. Я был слеп, глух и верил фактам, а не сердцу. Но знай, что я тебя люблю и все сделаю для тебя.
— Оставь в покое Макса! И наш брак оспаривать тоже не нужно. Я люблю его!
— Прости нас, Леся. Мы вели себя как идиоты, — не выдержала мама. — Я плохая мать. Очень плохая. Но буду надеяться, что ты когда-нибудь сможешь нас простить!
— Мне нужно время, — ответила я честно.
— Мы дадим тебе столько времени, сколько понадобится, — пообещал папа, потирая ладонью грудь. Там, где сердце.
— Тебе плохо?
— Нет, дочка. Все хорошо, — вымученно улыбнулся отец.
А мне подумалось, что Макс был прав. Отец действительно буквально задыхался от чувства вины. Он всегда был таким. Папе сложно было признаться, что он в чем-то неправ. Сильный, властный мужчина, который никогда не боялся препятствий и часто шел по головам. Отец всегда был очень жестким человеком. Он всегда считал себя правым, и его мнение могла оспорить только мама. Мягко, как умела лишь она.
Я не знала, что именно чувствовала. Не понимала. Лишь одно осознавала точно — не мне их судить. Но мне решать, злиться на них за мнимое предательство, за то, что лишили возможности узнать настоящего отца, за то, что не верили мне и до последнего считали сумасшедшей, или простить. Простить и попробовать заново выстроить хоть некоторое подобие семейных отношений.
— Пойдемте пить чай, — предложила я, чтобы немного отвлечься.
Мне необходима была пауза, чтобы уложить в голове все то, что узнала.
— Пойдем, — быстро вытерев слезу на щеке, согласилась мама.
Первой выйдя из кабинета, я буквально врезалась в Макса. Он стоял у двери, нисколько не стесняясь того, что подслушивал. Улыбнулась ему с грустью и громко произнесла:
— Мы решили выпить чаю!
— Сейчас организуем, — миролюбиво пообещал Капацкий. — И завтрак, Олеся! Ну я, что ли, контролировать должен?
— Завтрак так завтрак, — покорно согласилась я, топая за Иваном.
Родители уехали через час. Дружных посиделок не получилось. За столом все тяжело молчали, только изредка обмениваясь репликами. Каждый думал о своем.
Мама с трудом скрывала слезы, папа задумчиво рассматривал Макса. Жека явно хотел поговорить со мной наедине. А меня мутило. Накатила ужасная слабость, и единственное, о чем я могла думать — что просто хочу лечь в постель.
Помахав родителям рукой на прощание, пообещала, что обязательно позвоню на днях. Взяла Макса за руку и потащила в нашу комнату. Заперла за собой дверь и решительно произнесла:
— Это может прозвучать как бред, но я спрошу: это был ты? Мой ангел-хранитель? Тот, кто привез меня в больницу после первого покушения, кто предотвратил второе… Ты?
— С чего ты взяла? — спросил Макс, приподняв бровь и с трудом скрывая улыбку.
— Не знаю, — призналась я. — Ошиблась, да? Меня всегда волновал вопрос: кто он. А потом появился ты и…
— Ты не ошиблась. Это был я.
— Ты знал
