Когда рассвет прогнал последние остатки ночи, Сэм вздохнула, взяла свой ридикюль и с тяжелым сердцем зашагала туда, где виднелись смутные очертания какой-то постройки.
Рядовой Маултон только что заступил на пост, когда увидел, что по дороге, ведущей к форту, идет какая-то женщина. Сначала он принял ее за индианку, потому что на ней была индейская одежда, но потом его внимание привлек необычный цвет ее волос. У индианок не бывает таких волос. У старух они, конечно, не черные, а седые, но не такие, как эти, – серебристые и блестящие. И женщина, которая приближалась к форту, не была старухой. Она была молода и… Маултон застыл как вкопанный. Силы небесные, эта женщина была белой!
Сэм чувствовала себя разбитой – ночью ей почти не удалось поспать, а теперь довольно долго пришлось идти пешком, потому что расстояние до здания, видневшегося с того места, где ее оставил индеец, оказалось больше, чем ей показалось вначале.
Радуясь, что наконец видит перед собой человека в синей форме, она, тяжело дыша, проговорила:
– Это форт Ливенуорт?
Рядовой Маултон похолодел. Это, несомненно, была та самая женщина, которую индейцы похитили из поезда!
– Мэм, – тихо вымолвил он, – скажите, кто вы?
И Сэм, покорившись судьбе, назвалась тем именем, которое отныне ей придется носить до конца жизни:
– Меня зовут Селеста де Манка, и я хочу видеть капитана Бэлларда.
Маултон подхватил ее, когда она стала падать, поднял на руки, внес в блокгауз, положил на скамью, потом крикнул второму часовому, рядовому Флетчеру, чтобы он позвал врача, и, когда тот явился, побежал за капитаном Бэллардом.
Доктор Поттс дал Сэм понюхать нашатыря и быстро привел ее в чувство.
– Назовите мне ваше имя, – сказал он, желая удостовериться, что солдат не ослышался.
Сэм еле слышно проговорила:
– Селеста де Манка.
Новость о том, что невеста капитана нашлась, быстро распространилась по всему форту, поскольку Флетчер сообщал ее каждому, кого встречал по дороге, и вскоре Сэм обнаружила, что тесное помещение, где она лежит, все больше заполняется солдатами, которые с любопытством глазеют на нее и шушукаются.
Она почувствовала страшную неловкость. Хотя бы они перестали смотреть на нее и ушли, ведь она наверняка выглядит ужасно! Внезапно кто-то закричал, чтобы его немедленно пропустили, и она увидела, как через толпу протискивается еще один человек в форме. Его белокурые вьющиеся волосы напомнили ей Селесту. Тут доктор Поттс воскликнул:
– Это она, капитан Бэллард! Слава тебе, Господи, это действительно она!
Бэллард ошеломленно смотрел на Сэм, не зная что сказать. Наконец он выдавил из себя:
– С вами все в порядке?
– Да, – ответила она слабым голосом. – Со мной хорошо обращались.
Бэллард был потрясен. Он уже совсем уверился, что ее никогда не найдут живой. Не зная, что делать, он повернулся к доктору Поттсу:
– Вы ведь осмотрите ее, доктор? Чтобы удостовериться, что с ней все в порядке?
– Разумеется. Я отведу ее в лазарет.
Сэм запротестовала:
– Нет, мне не надо в лазарет. Нет ли здесь комнаты, где я могла бы принять ванну и переодеться?
– Да, переодеться, – тут же подхватил Бэллард, вспомнив про ее багаж, который он велел сгрузить с поезда и привезти в форт. – Я прикажу принести вам другую одежду, но вы должны позволить доктору осмотреть вас.
Сэм пристально разглядывала человека, за которого ей предстояло выйти замуж. Довольно тонкие черты лица, не очень высок, хрупкого сложения, но в нем явно чувствуется властность.
Может быть, даже и не властность, а самый настоящий деспотизм, подумала Сэм, увидев раздражение, появившееся в его взгляде, когда она начала спорить.
– Я же сказала вам: со мной обращались хорошо. Я не хочу идти в лазарет. Мне просто нужно отдохнуть.
– Вы пойдете, – резко сказал он. – Доктор Поттс сумеет о вас позаботиться. А потом, когда вы отдохнете, мы поговорим.
Бэлларду хотелось только одного – поскорее уйти к себе и подумать, как же теперь быть. Он уже собрался повернуться и выйти, но потом решил, что надо сделать какой-то жест, выражающий радость. Все-таки эта женщина была его невестой. Он наклонился, поцеловал ее в щеку и прошептал, что благодарен Всевышнему за то, что она вернулась к нему целой и невредимой.
– Вот, возьмите, – сказал доктор Поттс, протягивая ему сумочку Сэм, валявшуюся возле скамьи, на которой она лежала.
– Думаю, это надо положить к остальным ее вещам. Сэм не оставалось ничего другого, как отправиться в лазарет, но она наотрез отказалась от врачебного осмотра.
– Я здорова и не стану перед вами раздеваться, – твердо сказала она.
Доктору пришлось смириться, однако он настоял на том, чтобы мисс де Манка оставалась в лазарете, пока за ней не придет ее жених, капитан Бэллард.
Вскоре Сэм поняла, что вызывает у окружающих любопытство, смешанное с подозрением. Сестра милосердия, которая принесла ей платье, взятое Джарманом из ее дорожного сундука, была с ней сдержанна и холодна. Она не задала ни одного вопроса и не предложила никакой помощи.
После того как Сэм искупалась и переоделась, сестра вновь зашла в ее комнату. Увидев индейское платье, которое Сэм повесила на спинку стула, она взяла его так, словно оно было живое и могло укусить.
– Я сейчас же велю это сжечь, – брезгливо проговорила она.
– Нет! – Сэм удивилась резкости своего тона. – Не трогайте его. Потом я его постираю. Когда это платье чистое, оно очень красивое. А вышивка бисером просто великолепна.
– Но… но это же платье скво. – Лицо сестры выразило явное презрение. – Вы же не захотите опять надеть его, мисс де Манка.
– Скорее всего нет, но мне бы хотелось сохранить его.
– Сохранить платье скво?!
Сэм вздохнула. Видит Бог, ей не нужны конфликты, но ей уже надоело, что все смотрят на нее как на какое-то насекомое, слишком гадкое, чтобы касаться его руками. Будучи в плену, она иной раз гадала, как встретит ее мир белых, когда она вернется, но ей никогда и в голову не приходило, что на нее станут смотреть с отвращением и страхом. Ну что ж, пусть это еще больше усугубит ее положение, но она просто не может не сказать этой женщине того, о чем ей говорил Буйный Дух во время одной из тех долгих доверительных бесед, которые Сэм так любила.
– Сестра, не употребляйте при мне слово «скво». Здешние индейцы не называют так своих женщин и считают это слово оскорбительным. Они терпеть его не могут, и я тоже. А теперь будьте любезны, повесьте мое платье на место.
– Как хотите.
Сестра повернулась на каблуках и поспешила выйти. Ей не терпелось рассказать всем и каждому, что мисс де Манка не захотела расстаться со своим индейским костюмом и даже защищает этих отвратительных грязных индианок.
