шныряют — я снаружи их на мостках видела.
— У окошек здесь что стоит?
— Тренога с трубками, котлом и прочей ублёвостью. Почем мне знать, что это такое?
— Странно, мне казалось, вы видели бой с катером.
— У нас свой бой имелся. Так это тот «фигов шаромет»?
— Если раскочегарить, то шаромет и будет.
— Чего сделать?
— Котел растопить, пар скопить.
Лоуд с уважением оглядела обе установки:
— Ого, интересная штуковина. Нужно поглядеть, как оно расшмондиться.
— Да нафига тебе? Пулемет все равно в мешок не влезет. Приватизируй сувениры покомпактнее.
Оборотень заулыбалась:
— Мой мешок покою не дает? Сами в спешке, как блохи, живете, памяти не держите, и коки-тэно так же суетливо скакать должны, да?
Катрин подумала, что добродушная улыбка оборотничихе совершенно не к лицу. Артисты-маньяки как весьма талантливые исполнители, имеют право на мелкие слабости, вроде собирания сувениров.
— Извини. Про мешок — это так, к слову. Я и сама памятные вещицы ценю. День нервный, дергаюсь, да и руки болят. Болтаю всякую хрень, не бери в голову.
Лоуд посмотрела на опухшие ладони главной шпионки:
— Э, только тебя в шмонду собралась послать, так, раз, и извинения. Ладно, если без закудханья — одна ты, да в наручниках, только сквернословить способна. Нужно их снять, а уж потом подыхай в свое удовольствие.
— Вообще-то, у Мина отмычки есть. И в мешке инструмент, — пробормотала Катрин.
— Так чего зря подзаглотничать? Сейчас я карлику под зад дам — живо прискачет.
— Сюда-то он прискачет, а обратно уже не выскочит. Да и шуму-то будет.
— Так, а чего сюда шли? Хвостачей украдкой нюхать? В тишине лучше дома сидеть. Давай сочиним настоящий план. А то заболтались, как ющецы дристливые над канавой пристроившиеся.
План сочинился живо — коки-тэно схватывала на лету, чувствовался большой опыт диверсионной и иной пакостной деятельности.
Лоуд потыкала ногой дохлого сержанта, запоминая мелкие подробности облика покойника, приняла должный-улучшенный облик и враскачку пошла к двери:
— Сейчас все устроим. Ты тут время не теряй, машины осмотри. Вдруг что поправить нужно. Как окошки, говоришь, называются?
— Амбразуры.
— Элегантно. Значит, пусть все тут тарахтит. Буду смотреть.
Проверяя замок на двери — достаточно простое устройство, запитанное от небольшого аккумулятора, — Катрин подумала, что более неадекватного связного у нее еще не было. Совершенно трахнутая на всю голову баба. В смысле, умалишенная даркша-коки-тэно. Да нет, баба и есть баба. Только психопатка и ненормальная.
Глава шестая
Большой шухер
…Если в себя не втягивать, то горло меньше дерет. С осторожностью попыхивая трубкой, Лоуд спускалась по неудобным ступенькам и раздумывала о том, что Светлоледи — удивительно пришмонденая баба. Насквозь подзаглотная, а уж в остальном — ни в какие ворота. Но образованная, этого не отнять. Пожалуй, будет поученее Укса. Вот «шухер» — очень правильное слово. Когда начинается веселье, так именно, он, шухер, и случается.
Лоуд спустилась к подножью, гаркнула на хвостача с тачкой, — тот поднапрягся, покатил быстрее. Надо бы приставить сюда десяток лентяев, чтоб ступеньки ровняли. Хотя, что они успеют? Да и какие-то «наряды-работы» у них расписаны, краснокамзольники выдают — нет, с этими бумажками вообще запутаешься.
Во вражеском лагере коки-тэно ориентировалась свободно — успела дважды обогнуть, прежде чем водоноса подрезала и к главным красночам поднялась. Забавно там вышло, хотя когда бабахнуло, чуть не обоссалась. От неожиданности, естественно. Да, вот этак что-то новенькое, небывалое и узнаешь…
Следовало поторапливаться — завыл, довольно красиво и переливчато, сигнальный рог, хвостачи вдруг засобирались, складывая инструменты и спешно строясь десятками. Лоуд деловито шагала мимо, пускала дым — припёрки поглядывали с завистью. Видимо, трубка была штуковиной, достойной большого уважения. Оборотень и сама начинала думать, что в этом дыме что-то есть, хотя во рту горько и пить хочется.
Клетка со зверьком-шпионом стояла на прежнем месте — за штабелями бревен, подальше от лентяев-строителей — этим только дай повод глазеть и не работать. Вокруг клетки вышагивал часовой с длинным копьем в руках. Босые пятки отбивали такт по вытоптанной земле, выпущенный в прореху портков хвост сурово хлестал по ногам. Видать, опытный служака.
Лоуд на ходу подобрала у штабеля ветку, обломала лишние сучки. Главное в шпионском деле — уверенность.
Часовой что-то сказал — хвостачи болтали вроде бы по-человечески, но этак навыворот, что ющец их разберет.
— Заткнись, чертт бы тебя побрал, — одернула Лоуд часового. Командный рык хвостатые вонючки очень даже понимали, только нужно было это «чертт» вворачивать — так все краснокамзольники делали. Выразительное, кстати, слово, хотя, что за дарка здешние Пришлые поминают, неясно.
Лоуд пихнула-подкатила поближе чурбак, поддернула на коленях красивые брюки, с удобством села, ткнула суком лохматый бок свернувшегося за прутьями клетки пленника:
— Эй, волк-недоросток, не сдох еще?
Узник гневно, но тихо заворчал.
— Не околел, — сделала вывод шпионка. — Поили-кормили? Гадил исправно? У вас, енотов-потаскунов, желудок с ладошку, вас пережеванным кормить нужно.
Пленник перевернулся, приоткрыл один глаз.
— Э, чертт бы вас с Логосом взял, еще подмигивает, игрун бесхвостый, — покачала головой Лоуд. — Скоро жирок-то растрясти придется — к начальству тебя отведем. Чтобы был готов, яйца вылизал, вонь подхвостную развеял. Понял, чучело криволапое?
Мин смотрел злобно, но в оба глаза, и заворчал согласно.
Оборотниха пустила клуб дыма погуще-покрасивей, встала с чурбака, прицелилась трубкой в часового:
— Охранять! Чтоб никто не подходил!
— Сларагерва! — браво заверил хвостач.
— Так-то, чтоб вас чертти потоптали, — Лоуд двинулась дальше…
По насыпи маршировали хвостачи — судя по предвкушению на мордах, вояк ждал ужин. Лоуд на всякий случай пригрозила их старшему трубкой — тот втянул живот, приосанился. Краснокамзольников хвостачи боялись до икоты, шпионка уже не раз успела в этом убедиться.
Немногочисленные бесхвостые строители трудились на дроблении камня в карьере, что прорубился в скалы за уже возведенным зданием, обозванным Лоуд для простоты понимания «свинячьей конюшней». Людей-рабов было немного: с десяток, все скованные попарно, оборванные так, что муди на виду болтаются. На Хозяине и Спауне одежды тоже поубавилось.
— Новые где? — рявкнула Лоуд старшему охраны — зачуханных пленных сторожило аж четверо хвостачей.
— Здесь, сэр, — хвостач указал своим хлипким мечом.
— Ко мне их, живо!
Лоуд с удовольствием оглядела соратников — эк их за полдня поистаскало-то. Городской шпион успел ноги сбить — к сапогам-то шибко добротным привык, босому неудобно.
Лоуд обернулась к старшему
