сказал я.
Он кивнул, затем посмотрел на своих собравшихся советников.
— Давайте соберемся снова через десять минут.
Мужчины отошли от стола, переговариваясь между собой, и мой отец вывел меня из своего кабинета. Мы пошли по коридору, наши шаги звучали в унисон. Его сандалии шлепали по мраморному полу, но мои ноги были бесшумны. Стражники выпрямились, когда мы проходили мимо, еще выше задирая подбородки и устремляя взгляды прямо перед собой, стараясь не пялиться на короля.
Было странно идти с ним сейчас и видеть, как разворачивается суматоха. Когда я была ребенком, он был просто моим отцом. Я понятия не имела о силе, которой он мог обладать. По мере того, как я росла, я начала возмущаться его ролью и временем, которое он тратил на свою работу. Моих сестер и меня воспитывал домашний персонал, примерно каждый год новая няня, никто никогда не мог удержать эту должность. Дело не в том, что мы были плохими детьми, всегда была какая-то другая причина. Часто нам говорили, что няня беременна и вынуждена уйти или должна заботиться о своей собственной семье. Странно, но я не могу вспомнить никого из них достаточно четко, чтобы знать, видела ли я когда-нибудь их в городе за эти годы. Не похоже, что они могли уйти далеко. Атос — это все, что было у нас, людей.
Мы свернули в библиотеку, по пути миновав еще одну пару стражников. Это была одна из самых темных комнат во дворце. Ни окон, ни воздушного потока. Несколько фонарей мерцали и светились на маленьких деревянных столиках в центре комнаты. На каждой стене было по книжной полке, которая тянулась от пола до потолка. Чтобы достать любую из книг с верхних полок, приходилось пользоваться лестницами.
Я знала, что здешние книги были одними из самых бесценных артефактов на Афоне. Некоторые из них даже прибыли сюда в составе групп беженцев, когда город был основан. Они были заперты в потайном сейфе за картиной с изображением скалистого побережья. Книги разрешалось просматривать только с разрешения моего отца. Они были слишком драгоценны, чтобы рисковать открывать их часто, страницы уже рассыпались от старости.
Я видела их однажды, когда мне было около двенадцати. Я была очарована перспективой учиться у тех, кто жил до нас, но язык был настолько другим, что читать их было непросто. Добавьте к этому выцветшие и размазанные чернила, и это было слишком интенсивно для интерпретации ребенком. Вместо этого я остановилась на книгах по истории, написанных жрецами в храмах. Ежегодно добавлялись новые экземпляры, чтобы убедиться, что наша история доступна для чтения.
Странное ощущение пустоты наполнило мою грудь, когда я вспомнила, что Райвин сказал о прошлом моего города. Я подумала, не предпринять ли мне еще одну попытку прочитать те древние тексты, когда это дело с Коносом будет улажено.
— Что я могу для тебя сделать, дорогая? — спросил мой отец, усаживаясь в резное деревянное кресло с плюшевой зеленой подушкой.
Я села в кресло-близнец, маленький столик с мерцающим фонарем между нами. Оглядевшись, я поискала библиотекаря. Помещение было небольшим, у нас были полки на каждой стене и вторая смежная комната с полками на каждой из этих стен. Где-то около тысячи книг, которые вел священник, перешедший во дворец после десятилетней службы в храме Афины.
— Тео вернулся в храм, — сказал мой отец, словно прочитав мои мысли. — Что тебя беспокоит, Ара?
Библиотекари во дворце никогда не задерживались надолго. Священники и жрицы, занимавшие эту должность, часто скучали по своей прежней жизни и просили вернуться. Мне нравился Тео, и я думала, что он останется ненадолго, но я предположил, что жизнь во дворце сильно отличается от изоляции в одном из храмов богов.
— Я кое-что утаила от тебя, отец.
Я опустил взгляд на свои колени, мои руки были переплетены так крепко, что начинали болеть.
Мой отец положил свою большую руку мне на колено.
— Скажи мне, дочь.
Со вздохом я подняла глаза. Его лоб был наморщен, густые брови сдвинуты вместе, когда он смотрел на меня с беспокойством. Его глубокие голубые глаза, такие проницательные и ясные, были все такими же проницательными, как всегда. Несмотря на то, что ему было около семидесяти, он все еще выглядел так, как я помнил его с юности. Я задавалась вопросом, всегда ли я буду видеть его таким, каким вижу сейчас.
— Я убила Дэвида.
Он убрал руку с моего колена, и его брови удивленно приподнялись.
— Это не то, что я ожидал от тебя услышать.
— Он не помогал защищать нас, отец. Он и, вероятно, несколько других стражников участвовали в нападении. Они пытались уничтожить делегацию Коноса. И меня.
Я тяжело сглотнула.
— Дэвид собирался убить Райвина, я имею в виду посла, и мне пришлось сделать выбор.
— Ты решила защищать посла? — он казался удивленным.
Откинувшись назад, он постучал указательным пальцем по подбородку, его глаза были расфокусированы, он глубоко задумался.
— Отец?
Он моргнул, затем опустил руку на колени.
— Я действительно просил тебя развлечь его. Полагаю, мне следовало ожидать, что ты можешь прийти, чтобы позаботиться о нем.
— Нет. Это не то, что произошло.
Мое лицо вспыхнуло, а глаза расширились.
— Я терпеть не могу этого человека. Или кем бы он ни был. Я сделала выбор. В тот момент я умирала. Дэвид умирал. Я была уверена, что если я убью посла, у нас будет война.
— Я думаю, что на данный момент это неизбежно, — сказал он.
Я видела доказательства в его кабинете, но, услышав его слова, они показались такими реальными.
— Вы собираетесь напасть на Коноса? Сможем ли мы выиграть эту битву?
— Мы все еще работаем над этим, Ара. Нужно многое обдумать, — признался он.
Мой разговор с Лагиной вспыхнул в моей памяти. Нам всегда не хватало солдат после нашей битвы у стены, но драконы перестали нападать. Что, если эти люди были на пути домой?
— Означает ли это, что наша война с драконами окончена?
Трепет надежды наполнил мою грудь. Что, если бы у
