родных Соединённых Штатах.
— Слушай, а почему вы не умеете использовать вашу магию на Земле? — не выдержал наконец Расти. — Почему только здесь?
— Этого никто не знает. Единственное, что мы можем пронести — это зёрна, полуфабрикаты, в которые уже заложен какой-то запрограммированный блок. Его достаточно только разбудить.
— Это обидно, когда на тебя бегут парни с битами, а ты не можешь даже послать им молнию на голову!
— Обидно. А что делать? — усмехнулся Старик. — И так хватает, что мы не чувствуем боли. Хотя кто-то считает, что это как раз недостаток…
— Ничего себе! Да я бы за это знаешь на что согласился?..
Лес представлял собой торчащие то тут, то там из почти ровной земли деревья с серыми стволами и коричневыми листьями. Травы было немного, вся словно высушенная, она чуть шуршала под ногами.
— Итак, смотри. Показываю. Объясняю, — вихрь отошёл от Расти чуть подальше и развернулся к нему лицом. — Что я сейчас буду делать? Вокруг меня находятся кванты, они разбросаны в воздухе повсеместно, как на Земле — молекулы азота. Я чувствую, где они, и знаю, как преобразовать их в блоки. Твой желудок знает, как мясо преобразовать в энергию?
— Старик, да что ты со мной, как с маленьким!..
— Я нащупываю их… — вихрь приподнял одну руку, растопырил пальцы. Расти с любопытством смотрел на ладонь наставника. — Собираю их в кулак… — пальцы стали сжиматься, но не до конца, словно он и правда что-то держал в руке. — И придумываю, что бы такого из них слепить…
— «Гранату»! — воскликнул Расти. Он давно мечтал посмотреть на, как он говорил, «боевое заклятие».
— Забудь об этом. Ты уже не мальчишка, — напомнил вихрь. — Всякие крутые огненные шары, как в книжках, я тебе не покажу. Что ещё ты знаешь?
— Да всё! — «заклинания», или, как их называли вихри, рисунки, блоки, Расти запоминал на лету. — «Труба», «Диск сияния», «Пузыри», «Ножницы», «Верёвка», «Спелые гвозди», «Псих»…
— О! — Старик остановился на выбранном. — Вот «Психа»-то я тебе и покажу.
Что-то в его голосе или во взгляде не понравилось Расти. Он вспомнил хорошенько, что такое этот «Псих» и как созданный рисунок себя ведёт, но было уже поздно менять решение.
В руке вихря стал разгораться тёмно-синий свет. Это было очень красиво, особенно для неискушённого зрителя из человеческого мира. Расти смотрел, пока в ладони Старика был маленький светящийся шарик. А потом, когда он начал менять форму, наращивать бугры и метаться из стороны в сторону, парень понял, что «Псих» уже почти созрел.
— Эй! Ты, это… я его уже посмотрел! — он предостерегающе вытянул ладони. — Давай, убирай!
Старик не ответил. Он смотрел на бешеный сгусток синего пламени, который порывался лететь по неизвестной траектории, издавал какие-то неясные звуки и постоянно менял форму, то и дело высовывая то из одного, то из другого бока угол. Казалось, что внутри шара вращаются бешеные треугольники.
— Беги! — крикнул вихрь и швырнул «Психа» в человека. Это было так неожиданно для Расти, что побежал он не сразу. А когда понял, что на него несётся, чуть подвывая и вращая внутри страшными треугольниками, — развернулся и помчался к домам, надеясь, что рисунок кто-нибудь уничтожит.
Но он не успел. «Псих» набросился на парня со спины и начал вгрызаться в его плечо. Потом в позвоночник. Расти вопил и старался ещё кое-как ползти, но уже почти ничего не видел.
Он проснулся где-то далеко, в параллельном мире, на своей кровати. Перепуганный и злой.
А в Аэре ещё какое-то время слышались весёлые крики детей: «Смотрите, это «Псих!» Ловите его, сделаем для него домик!»
****
Я рисовала Аэр постоянно. Всё, что запомнила, каждое дерево, каждый поворот тропинки, низкое серое небо и незнакомые мне цветы. Я не очень хорошо изображала пейзажи и натюрморты, но с тех пор, как впервые побывала в мире моих друзей-вихрей, наверное, пробудила это умение. Портреты я на время отложила.
— Полиан? — я обратилась к нему, не отрываясь от работы. Друг сидел на диване, откинув голову на спинку, и, казалось, дремал.
— М?
— А я смогу ещё раз побывать в Аэре?
Дело в том, что больше попасть в мир моих друзей мне так и не удалось. Лезар помалкивал и постоянно повторял, что дело в зерне — той серой штучке, что он давал мне перед сном. Что сделать такое может лишь один известный ему человек, а они не такие близкие друзья, чтобы просить об этом постоянно. Я всё понимала и не возмущалась, но посетить Аэр от этого хотела не меньше. Поэтому, возможно, слишком часто поднимала этот вопрос.
— Сможешь, Лин, — лениво протянул Полиан. — Я же говорил тебе, что всё это эксперимент. Я вообще не знаю принципа, всё делает Лезар под чутким руководством одного дядьки, мастера зёрен. А он… вероятно, не хочет, чтобы Лезар водил кого-то часто. Хотя сам говорил, что человека в Аэре нельзя отличить от местного. Может, он просто боится, из-за того что Лезар не очень опытен в этих делах, может быть, как-то не довершает процесс. Ну и…
— А ты меня как чувствуешь? Как свою? — я оторвалась от рисунка и посмотрела на него.
— Я… да, — он понял, на что я намекаю. — Лин, мне двадцать лет! Что я могу почувствовать? А если нам повстречается какой-нибудь ураган трёхсотлетний?
— Скажи ещё, что вихри могут жить сотнями лет! — я опять склонилась над альбомом.
— Я не сказал «вихри». Я сказал: ураган, — поправил Полиан, но так ничего и не объяснил.
— Хочешь сказать, есть ветры, которые доживают до трёхсот лет? — я усмехнулась.
— Доживают, и живут дальше, до четырёхсот. Вчера про одного такого передача была по Большой Волне, — Полиан подвигал плечами, будто разминая. — Ураганы они такие…
— А что они делают для этого? — я всерьёз заинтересовалась, хотя была мысль, что Полиан просто подшучивает надо мной.
— А это ты у них как-нибудь спроси, — друг хитро посмотрел на меня. — Потому что я не знаю, что делает их долгожителями.
Какое-то время мы молчали. Я увлечённо изображала камень, Полиан наслаждался негромкой музыкой. Или, может, подслушивал разговор людей за соседним столиком. Он сегодня был достаточно вялый.
— Полиан? — таким тоном его имя я произносила, наверное, уже двадцатый раз.
— М?
— Да так, ничего. Хотела проверить, не заснул ли ты.
— Ты же знаешь, что мы никогда не спим.
— Знаю, — я вздохнула. — И вот о чём я порой думаю. Ваш мир по отношению к моему как будто сократили. Как бы объяснить… у вас нет смены дня и ночи. Нет времён года. Вы не нуждаетесь в сне. У
