герцогиня, беря Вэндэла за руку, пока я снимала с него ботинки и накрывала одеялом. Он был холодным, и совершенно обессиленным. Вэндэл был слишком слаб, но он кивнул вместо ответа.
— Ему сейчас нужен покой, — произнесла герцогиня, сглатывая. — И несколько одеял! Сейчас я распоряжусь принести ему одеяла и настойку!
Она выпорхнула из комнаты, пока я держала безвольную руку Вэндэла, прижимала ее к себе и покрывала поцелуями. Я увидела, как губы сына шевелятся и подвинулась поближе.
— У меня были крылья… — прошептал Вэндэл, переводя взгляд на меня.
— Крылья? — шепотом спросила я, вздрогнув.
— Да, я летел… — едва слышно произнес Вэндэл. — Это было очень больно… Но ты не переживай, моя драгоценная… Просто мне хочется спать… А еще мне очень холодно…
Я обняла его, заворачивая в одеяло и пытаясь согреть.
— Все хорошо, все хорошо, — шептала я, прижимая к себе сына все крепче и крепче…
Я обернулась, услышав цоканье каблучков.
— А вот и одеяла! — послышался голос герцогини, пока я забирала у слуги одеяло и накрывая его еще одним одеялом, а сверху еще одним.
— Эта настойка должна помочь, — произнесла герцогиня, стараясь меня утешить. — Он будет спать, но вы не пугайтесь!
На подносе, который держала служанка, стоял флакон, а рядом с ним лежала серебряная ложечка, завернутая в салфетку.
— Как вам удобней. Ложечкой или из горлышка… — слышала я голос, открывая флакон.
— Милый, — прошептала я, наливая из флакона на ложечку. — Выпей… Тебе станет легче…
Вэндэл разомкнул бледные губы, и я осторожно влила содержимое ложечки. Он с трудом проглотил, слегка морщась.
— Пока достаточно! — произнесла герцогиня, выдыхая. — Сейчас он согреется и уснет. Проспит он долго, так что его лучше не беспокоить…Я скажу всем, чтобы нашего маленького героя никто не тревожил! Вы себе не представляете! Оказывается, Нил увидел увидел привидение… Оно открыло дверь и стояло в дверях… Ужасное привидение… Он до сих пор заикается… У него глаза поплыли вниз… Жуть! Но я уверена, что никаких призраков нет! Он просто непослушный мальчик, чьим воспитанием никто не занимался. Но, так или иначе, я рада, что дети живы. Пойду проверю, как там они…
Она ушла, прикрыв дверь, а я сидела рядом и гладила Вэндэла по голове. Его бросало то в жар, то в холод. Потом я почувствовала, что температура нормализуется, а Вэндэл уснул.
Неужели это иллюзия потекла? Такое, конечно бывает, но нечасто. Однажды я очень долго не проверяла одну иллюзию, а когда случайно решила посмотреть, то узнала, что такое “глаз на жопу натянуть” и “ноги от ушей”. Причем, “ноги от ушей” очень не хотела замуж за “глаз на жопу”. Но я не видела объективных причин для “нехотения”. Они очень гармонично смотрелись вместе.
То, что иллюзии имеют свойство деформироваться, я знала. Это касается в большинстве своем иллюзий, у которых нет хранилища. Или хранилище пришло в негодность. Но не думала, что мистер Иллюзий такому подвержен.
То, что иллюзия “сплыла” означало лишь то, что еще немного, и она исчезнет сама по себе. Это — единственное, что радует!
Я посидела рядом с сыном, осторожно поправляя одеяло, а потом встала и направилась в гостинную. Я вышла, прикрывая дверь, а сама направилась по коридору. Сердце замирало, а я решительно постучала в дверь в комнату Амбера.
— Войдите, — произнес он. Голос у него был глухой, а слова прозвучали отрывисто.
Я вошла и выдохнула.
— Спасибо тебе огромное, — сглотнула я, стоя на пороге его комнаты. — Я не знаю, как тебя благодарить… Ты спас жизнь сыну. За это я перед тобой в неоплатном долгу!
Амбер стоял ко мне спиной, а потом развернулся.
— Сколько лет Вэндэлу? — спросил Амбер, а его глаза сощурились.
— Шесть, — прошептала я.
— Неправда. Ему не шесть, — холодно произнес Амбер.
Он все еще смотрел на меня, а я стиснула зубы.
— Я полагаю, что ему семь, — послышался голос. — Семь ведь? Семь!
Я вздохнула. Повисла неловкая тишина.
— Почему ты мне не сказала? — резко спросил Амбер, подходя так близко, что кружево моего платья теранулось о застежки его мундира. — Почему ты не сказала, что Вэндэл тоже дракон? И мало того, что дракон, так еще и мой сын…
Я молчала. К такому повороту я была не готова.
— Он обернулся, пытаясь поднять в воздух Нила. Тем самым смягчил падение… И я успел их подхватить… — произнес Амбер, изучая меня взглядом. — Это же мой сын? Не так ли? Грассгоффы не были драконами. Драконы это только королевский род и род Моравиа. А у нас отличительная черта. Цвет. Мы отличаемся от королевской династии. Они светлые. Мы темные. Так что ошибки быть не может. Мальчику семь лет. И он — мой сын.
— Да, — едва слышно выдохнула я, опустив глаза.
— Так почему ты молчала! — задохнулся Амбер, схватив меня. Я чуть не осела, а он опомнился и подхватил меня, неся в сторону кровати под роскошным пологом цвета океана. Он усадил меня на нее. Кажется, он понял, что меня и так с трудом ноги держат.
— Почему ты мне не сказала? — твердо спросил Амбер уже совсем другим голосом. На этот раз голос был мягче. Он взял меня за руку и сжал ее в своих руках.
— Потому что боялась, — едва слышно произнесла я, поворачивая голову в его сторону. — Помнишь нищенку, которая просила у нас милостыню с ребенком от какого-то маркиза. Я боялась быть такой, как она…
— Ты что думаешь, я бы вышвынул тебя на улицу с ребенком? — удивленно спросил Амбер. — Ты мне настолько не доверяла?
— Ты — герцог, я — никто. Ты говорил, что вернешься через час, а тебя не было двое суток. Двое суток я сходила с ума, ходила из угла в угол… И сколько раз такое было? — прошептала я, вспоминая как нервно расхаживала по комнате, просыпалась от каждого шороха и скрипа дверей, в надежде, что он вернулся целый и невредимый. — С чего мне было доверять тебе? Я боялась, что ты отнимешь его у меня, женишься на какой-нибудь аристократке, а потом твоя жена вышвырнет меня
