рисовались заманчивые перспективы. Авиация пока еще только подошла к порогу скоростей, близких к пятистам километрам в час, а ученые обсуждали проблемы не только околозвуковых, но уже сверхзвуковых скоростей.
Под сводами зала часто звучала фамилия Чаплыгина. Выступавшие ссылались на него, цитировали его труд «О газовых струях», с уважением говорили о даре провидения русского математика.
— Чаплыгин сделал крупный вклад в разработку теории, учитывающей силы сопротивления тел, движущихся со скоростью, близкой к звуковой.
«Задача о движении газовых струй, блестяще решенная русским ученым, может многое дать для практического самолетостроения» — таков рефрен многих выступлений.
Высоко оценили труд Чаплыгина выдающиеся аэродинамики.
— У меня создалось впечатление, что не все возможные применения метода Чаплыгина в достаточной мере уже использованы, — высказал свое мнение профессор Карман. — В частности, он может быть, по-видимому, приложен к смешанным случаям движения, при которых скорости частично имеют значение выше скорости звука.
— Мы лишь недавно ознакомились с этой работой... — сожалел профессор Прандтль.
И вот теперь, в 1940 году, актуальные вопросы газовой динамики будут обсуждаться на заседаниях проблемной комиссии.
Сергей Алексеевич в своем основополагающем труде указал рубеж скорости, более чем вдвое уступающей звуковой, не говоря уже о сверхзвуковой. А скорости в авиации резко возросли. Потребовались иные методы решений дифференциальных уравнений газовой динамики. Этим весьма успешно занялся Сергей Алексеевич Христианович, будущий академик, привлеченный Чаплыгиным в коллектив аэродинамиков ЦАГИ. Мысливший смело и глубоко, блистательный математик-аналитик Христианович, несмотря на молодость, добился всеобщего признания. Ершистый, задиристый характер в ту пору только помогал ему справляться с проблемами невиданной сложности. На семинарах ТГ он дважды выступал на тему обтекания тел газом при больших дозвуковых скоростях. Затем он опубликовал свой труд и получил за него вторую премию на конкурсе имени Н. Е. Жуковского.
Христианович вывел новые уравнения движения газа, показал, как с их помощью можно рассматривать газовый поток вокруг крыла и симметрично-осевой поток около тела вращения, скажем, фюзеляжа. Следующий шаг молодого ученого, преемника идей Чаплыгина, — изучение перехода от дозвука к сверхзвуку. Здесь характер обтекания крыла резко менялся.
Трудно переоценить значение теоретических открытий Христиановича, подтвержденных экспериментально. Вскоре его назначили руководителем лаборатории больших скоростей ЦАГИ — эра реактивной авиации надвигалась.
Газовая динамика привлекала созвучностью практическим целям и других ученых — М. В. Келдыша, М. А. Лаврентьева, Л. Н. Сретенского, Л. И. Седова... Надо ли в этой связи лишний раз подчеркивать роль проблемной комиссии по газовой динамике! Вопросы, которые она поднимала и решала, вытекали из новейших теоретических и экспериментальных достижений, без которых авиация не могла развиваться. А тон в обсуждениях задавал Чаплыгин.
Проходит еще несколько лет. Интерес к чаплыгинскому труду не ослабевает; наоборот, подогревается появлением реактивных двигателей и ракетного оружия. Специальный американский журнал «Технические записки» публикует «Газовые струи» на английском языке.
Сергей Алексеевич не смог увидеть это и другие подобные издания, появившиеся уже после его смерти. Да и сама книга на английском попала в научно-мемориальный музей Н. Е. Жуковского с большим опозданием. В марте 1968 года ее привез из США профессор (ныне академик) О. М. Белоцерковский. Это был дар музею профессора Калифорнийского университета Э. Лайтона. В левом верхнем углу издания сделана надпись: «В знак моего глубокого уважения к великому ученому передаю этот английский перевод его монументальной работы музею Н. Е. Жуковского. Э. Лайтон».
В канун столетия со дня рождения С. А. Чаплыгина С. А. Христианович вместе с О. С. Рыжовым подготовил статью, в которой чаплыгинский труд оценен с позиций современного развития газовой динамики. Оценивают очень высоко. Чаплыгин изучал скорости потока, когда сжимаемостью воздуха можно пренебречь. Мост, ведущий от аэродинамики малых скоростей к современным задачам сверхзвуковой авиации, зиждется на учете сжимаемости движущейся среды. С увеличением скорости полета влияние сжимаемости воздуха становится все большим, а с приближением к скорости звука и при переходе через нее — решающим, совершенно меняющим картину обтекания. При таких скоростях господствуют новые закономерности, принципиально отличные от тех, которые были открыты Чаплыгиным. Появляется так называемое волновое сопротивление.
И однако именно «с началом бурного развития газовой динамики с полной очевидностью выяснилось огромное значение исследования С. А. Чаплыгина», — утверждают авторы.
Чаплыгин преобразовал уравнения газовой динамики, упростил их, заложил так называемый метод годографа, признаваемый во всей мировой литературе методом Чаплыгина.
«Оценивая работу Чаплыгина с позиций второй половины двадцатого века, необходимо иметь в виду, что изменились не только задачи, выдвигаемые перед наукой развитием новой техники, но и способы их исследования... И тем не менее идеи Чаплыгина продолжают жить и на новом этапе развития науки... Вклад в газовую динамику, который по праву принадлежит нашему выдающемуся соотечественнику С. А. Чаплыгину, во многом определил ее дальнейшее развитие, увенчавшееся покорением космического пространства» — так пишут С. А. Христианович и О. С. Рыжов, завершая статью.
МГНОВЕНИЕ — ВЕЧНОСТЬ
Началась Великая Отечественная война. Над страной нависла смертельная опасность. Советские ученые выступили по радио с заявлением.
«Советская интеллигенция, — говорилось в нем, — несет сегодня большевистской партии и Советскому правительству свои пламенные патриотические чувства, свою беззаветную готовность отдать все силы, знания, а если понадобится — и жизнь на защиту Отечества».
Первый среди ученых Герой Социалистического Труда Чаплыгин в числе подписавших заявление. Он остро переживает неутешительные сводки с фронтов.
— Когда же мы кончим отступать? — с болью спрашивает Чаплыгин тех, кого считает лучше себя информированным о ходе войны.
С великой радостью воспринимает весть о разгроме гитлеровцев под Москвой. В декабрьские дни сорок первого у него праздничное настроение.
В конце июля нарком А. И. Шахурин настаивает на отъезде Сергея Алексеевича в санаторий в Наволоках под Кинешмой. Налеты вражеской авиации на Москву делают небезопасным пребывание ученого в столице: уже одна бомба упала буквально в двух шагах от дома Чаплыгина в Машковом переулке. Сергей Алексеевич не соглашается. Убедить его смог только один аргумент: ему будет предоставлена постоянная телефонная связь с аэродинамической лабораторией ЦАГИ.
Менее чем через две недели после начала войны было принято решение частично перебазировать ЦАГИ на восток для организации филиала института. 11 июля в пункт назначения отбыл первый эшелон с сотрудниками и их семьями.
Однако проходит не так много времени, и Г. М. Мусинянц и начальник управления капитального строительства института В. В. Порфирьев вылетают в глубь страны для создания там научно-исследовательской базы ЦАГИ. Затем туда отправляются вагоны с оборудованием четырех аэродинамических труб. Вскоре туда же переезжает и семья Чаплыгина.
26 декабря Сергей Алексеевич сообщает Шахурину: «В филиале ЦАГИ находится около 500 сотрудников... в их числе
