не найду ни одного?
Он пожал плечами:
– Один раз можно заплатить деньгами, но на второй раз вас исключат из гильдии и вновь поднимут налоги.
– Хм-м… А я могу отказаться от вступления в гильдию?
– Нет, те, кто находит столетний корень, обязаны в ней состоять. Виктория, ваша магия не даст вам спокойно спать, разве родители не рассказывали?
– Я головой недавно ударилась и многое забыла, – развела руками.
– Вы травница, одна из самых сильных, о которых я слышал на своём веку. Ваша магия будет требовать идти собирать травы, и вы, в конце концов, сдадитесь и пойдёте, только бы отпустило. Не лучше ли на этом хорошие деньги зарабатывать?
Странно он как-то на меня смотрит, словно чего-то не договаривает.
– Спасибо, что рассказали, господин Жабин, мы пойдём.
– Идите, с нетерпением буду ждать вашего возвращения, Виктория.
– Очень мало заплатили за столетний корень, – стоило нам оказаться на улице, Никита осмотрелся. – Неужели казна опустела? Обычно короли щедро награждают, в зависимости от размера корня — от семисот до тысячи серебром.
– Может, те, что я нашла, были очень малы?
– Мы нашли крупные, за них должны были заплатить по тысяче.
– Я заметила, что Жабин на меня смотрел как-то не так, когда я спрашивала про гильдию.
Никита вздохнул.
– При всём желании тебе не дадут оттуда выйти: за такими самородками следят, а теперь и король знает, что где-то живёт уникальный травник Виктория Ламарк, умудрившаяся за короткий отрезок найти сразу два крупных корня. В своём уме никто не покидает гильдии, особенно если хорошо платят. Если ты будешь приносить редкие травы, то налоги и вовсе могут убрать.
– Но я хотела пельменную открыть. Чтобы тихо-мирно жить в городе и не рисковать жизнью.
– Прости меня, Виктория. Я виноват, что в прошлый раз волк тебя напугал. Прости, – он взял мои руки в свои. – Больше такого не повторится.
Глава 40. Нежный поцелуй
Посовещавшись, мы решили, что первым делом поищем дом, а после Никита отправится наниматься в гильдию.
Как бы мне ни хотелось, но дом, что я присмотрела под пельменную, был продан, над дверями висела непримечательная вывеска «Бакалея». Эх, такое место упустила.
Вздохнув, посмотрела на Никиту.
– Ничего, лучше найдём, – подбодрил он.
Но ничего лучше не находилось, то дом очень маленький, то не предназначен для таверны. Я уже отчаялась, хотела махнуть рукой, да только не успела: нам улыбнулась удача. Возле рынка мы встретили Карпа и Алису, пока женщина радостно поглаживала Вишневского по шее, расспрашивая о его самочувствии, Карп, пожав ладонь Никите, поинтересовался целью приезда в город.
– Какое интересное совпадение, – улыбнулся мужчина, услышав, что мы в поисках дома. – Мне в наследство достался дом, который мы с Алисой решили продать, вы будете первыми, кому мы предлагаем. Желаете посмотреть?
Мы не стали отказываться.
Нам не предлагали «конфетку», дом требовал ремонта, но были и плюсы: расположение близко к рынку, а значит, и посетители в моём заведении обязательно будут. Да и помещение под пельменную было. Отремонтировать, покрасить, обставить кухню, зал — и можно открываться.
Карп с Алисой, понимая, что нам нужно посовещаться, отошли в сторону, увлечённо занявшись диагностикой Вишневского, тот и рад был вниманию, подставляя то бок, то копыто.
– Дом стоит отдельно от построек, есть огород, ремонт требуется, но стены и фундамент добротные. Карп просит пятьсот серебряных, но на ремонт, мебель и кухню уйдёт не меньше. Ты уверена, что хочешь открыть именно пельменную? – «Пельменную» Никита произнёс с ошибкой и запинаясь. Для него это было незнакомое слово.
– Уверена, – кивнула в ответ. – Я люблю готовить, а пельмени с детства с родителями лепила.
Отец, мать да и бабушка, собравшись, сотнями стряпали белоснежные ушки, а каких только начинок не было.
Сердце отозвалось фантомной болью, в голову вновь пришла мысль, что родных мне больше не увидеть.
– Вика, не расстраивайся, – поняв моё состояние, Никита дотронулся до плеча. – Ты не одна, мы рядом, дети тебя любят.
– А ты… любишь? – сорвалось с губ на эмоциях.
– Вика, ты меня расстраиваешь, – улыбнулся красавчик в ответ. – Думаешь, что я каждый день оказываю знаки внимания, дарю цветы, во всём помогаю лишь из вежливости? За то, что эта прелестная леди спасла мне жизнь? – он широко улыбнулся, дотрагиваясь до моих волос. – Нет, ты давно прожгла в моём сердце маленькую дырочку и поселилась там. Твой смех, твой взгляд, даже то, как ты проходишь мимо, будоражит меня. Иногда я вижу тебя во сне. А ещё, – он понизил голос и наклонился к моему уху, – я хочу тебя поцеловать.
От последних слов я дёрнулась, резко повернула голову в сторону хозяев дома и покраснела.
– Сейчас? – глупо спросила Никиту.
– И сейчас, и вчера, и завтра, и всегда, – прошептал тот, вновь заставляя краснеть. – Ты согласна?
– Да, – прошептала в ответ.
– Мы ещё раз посмотрим таверну! – крикнул Никита и, взяв меня за руку, увлёк за собой.
Едва мы оказались за дверью, тёплые мягкие губы невесомо дотронулись до моих, заставляя трепетную душу вздрогнуть, а желание — разлиться по телу.
Сколько времени прошло с моего последнего поцелуя? Тело расслабилось, крепкие руки легли на талию, поддерживая меня. Его губы осмелели и уже сминали мои в тихом нежном танце.
– Вика, ты такая… такая… красивая, добрая, нежная, – каждое слово Никита подкреплял поцелуем.
Уши горели, щёки пылали, тихие признания ласкали слух и душу. Сорвав замки со своих чувств, я разрешила себе вновь полюбить. Позабыв о приличиях этого мира, сама подалась вперёд, словно жаждущий путник к колодцу, сминая его невероятно мягкие, обалденно вкусные губы.
Тихий стон сорвался в тишине, мы позволили себе чуть больше, чем простое прикосновение губ к губам...
– Вика… Виктория… – зацеловывая моё лицо, шептал Никита. – Ты такая пылкая, такая сладкая, что я невольно перешёл границу, – он взял всю вину на себя. – Твои губы покраснели и припухли, – он, не
