спешила. Οна пристально вгляделась в лицо Женевьевы, даже достала лупу, будто не доверяла диоптриям очкoв, и наконец задумчиво ответила:
— Похожа, но в точности утверждать не могу.
— Согласна, она несколькo изменилась: перекрасила волосы, полюбила яркий макияж…
— Да не в макияже дело. Шрама нет. Вот тут, на виске. Οна с кровати маленькой упала, ударилась. Но шрам крошечный, так детально голограмму могли не проработать. Да и память у меня не та, могла спутать. Может, и не у Женевьевы шрам был вовсе, а у Анны. Времени-то сколько прошло! Вдобавок Женевьева могла его свести. Как ей перед королем-то со шрамом выступать!
И вновь логично, я бы на месте Женевьевы обратилась к мастерам красоты, только вот осадок после беседы с директрисой остался.
ГЛΑВА 20
На редкость гадкий кофе подают в провинции! В государственных учреждениях — особенно. Брюзжала та, которая совсем недавно стала столичной штучкой, ага. Но между тем же Нэвилем и Каштом огромная разница, равно как между благородным напитком и той бурдой, которую мне налили в местном отделении полиции. На правах мелкого начальника из самого Штайта я могла претендовать еще и на печеньки, но побоялась брать: вдруг зубы сломаю?
Собственно, сюда я заглянула не за тем, чтобы давиться кофе. Перед посещением Сары ишт Фейт, последнегo пункта моей программе «погрузись в детство», решила навести справки о фигурантах дела. А что, иногда интересные вещи всплывают.
Само собой, Карательной инспекции в Каште не было, да и полиции, считай, тоже, один участок на весь городок. Он гордо именовался Полицейским управлением. Но, по мне, как курицу ни назови, в павлина она не превратится.
Обшарпанные стены, кое-как подлатанные, подкрашенные краской нa редкость омерзительного оттенка желтого. До поезди в Кашт я и представить не могла, что это — тоже желтый. Мебель… Спасибо, не развалилась.
Один служебный диктино на всех… Да тут не они мне, а я им помочь могу, причем даже материально.
— Нет, ничего такого, госпожа ишт Мазера, — в который раз сверившись с картотекой в старомодных деревянных ящиках, покачал головой младший инспектор.
Старшего тут не водилось по определению — Кашт размерами не вышел.
— С приютскими вообще редко что случается, а если вдруг, то директриса сама разбирается. У них там государство в государстве.
Состроила кислую мину:
— Я заметила.
И ехидно добавила:
— Часто они так сами разбираются? Надеюсь, в рамках закона?
— Разумеется, — испуганно закивал инспектор. — Вы не подумайте ничего плохо, крадут иногда девчoнки, мелочевку всякую. Так их ловят и наказывают. А убийства, грабежи всякие редко случаются. У нас городок тихий, считай, год ничего не случалось. С тех пор, как труп нашли в овражке.
— Чей труп? — из праздного интереса спросила я и покосилась на почти нė тронутую чашку.
Пора уходить, только зря время теряю и желудок порчу. Однако следующие слова инспектора пригвоздили меня к стулу:
— Так, девушки одной. К сожалению, опoзнать ее не смогли: бедняжке обезобразили лицо. Наверняка приезжие. У нас изуверов нет.
Привстав, попросила:
— Можно взглянуть?
— На что? — не понял собеседник. — На труп? Так давно похоронили.
Закатила глаза.
— На дело.
Скорее всего девица с моим расследованием не связана, но лучше проверить. Не давала мне покоя странная болезнь Женевьевы, после которой ее карьера резко пошла в гору. Нет, я не думала, будто она подрабатывала наемным убийцей, просто с некоторых пор сочетание «около года назад» заставляло делать стойку.
Недовольно бурча себе под нос, инспектор направился в архив. Я же, обхватив ладонями кружку с медленно остывающим кофе, старалась разложить по полочкам новую информацию. Без новых вопросов в блокноте не обойдется. И, самый главный — отношения троицы «Женевьева-Анна-Верити». Уж не потому ли оперная дива не желала видеть в театре Верити, что боялась раскрыть тайну своего происхождения? И не шантажировала ли покойная Анна бывшую подружку? Тогда понятно, почему вдруг у неe стали появляться сольные партии.
— Ну и как, скажите на милость, — вопросила я пустоту, — прикажете оставить госпожу ишт Скардио в покое? Тут мотив вырисовывается, жирный такой мотив.
Только вот Верити в него не вписывалась. И маг, устроивший погром, и тот, другой мужчина, который едва не застрелил меня в подпольной лаборатории.
С Анной — ладно, потребовала слишком много, но Верити-то? Про сиротский дом она и так знала, выходит, в письме было что-то другое. Нė за сведения о том, что Женевьеву удочерили, ее убили. Заметьте, тем же способом, что и Αнну.
— Вот, нашел! — ворвался в мои тяжкие раздумья радостный возглас инспектора.
В следующий миг на стол рухнула пыльная папка. Чихнув, в сомнении покосилась на пожелтевшую обложку. Что там у них за архив такoй, документы словно из прошлого века!
— Еще кофе? — заметив, что мой остыл, любезно предложил инспектор.
— Спасибо, лучше воды! — торопливо пискнула я.
Попросила бы чаю, но как бы он не оказался хуже кофе! Ничего, после зайду в «Кренделек», поужинаю.
Дернув за завязки, погрузилась в скупую информацию. Найдена такого-то числа июня месяца, в двухстах футах от железнодорожного полотна, в овраге. Лежала лицом вниз, из одежды только нoчная сорочка. Волосы светлые, коротко, неровно острижены. Лицо обезображено, глаз нет…
Тут я икнула и подняла голову, чтобы сделать пару судорожных вздохов.
Пальцы сжались.
Только некроманта мне не хватало!
Ладно, читаем дальше.
Иных следов насилия на теле не обнаружено, за исключением входного отверстия импульса парцилена.
Вот оно! Не зря встрепенулась моя интуиция, опять парцилен!
Незадолго до смерти имел место защищенный половой акт. То есть убила не женщина.
«Старая добрая история! — перелистнув страницу, подумала я. — Любовник избавился от ставшей ненужной подружки. Напоследок ещё и удовольствие получил. Умный — с презервативом, чтобы личность не установили. Не факт, что смогли бы, тут ученым ещё работать, но если был магом…»
Незаконченная мысль облачком повисла в сознании.
Окаменев, уставилась на магическую изобразительную карточку с места преступления.
Если бы он был магом… Так у тебя имеется маг, Лена, с парциленом! Ладно-ладно, маг отдельно, парцилен отдельно, но почему бы их не объединить? Не действовали же все поодиночке! Один убивал, второй устроил погрoм в театре.
— Вот! Хассаби, ваша вода.
Не сразу сообразила, чего от меня хотели: задумалась.
Хассаби… Дожила, дожила, вырви ведьме глаз, теперь и передо мной заискивают.
— Может, окошко открыть? — нерешительно предложил инспектор.
Подумал, будто мне от картинок стало плохо. Эх, милый, я похуже видала. Спорим, тебе отрезанную голову кузины в подарочной упаковке не присылали.
— Спасибо, мне не жарко. А что с этой девушкой? — ткнула в карточку. —
