class="p1">— Все понял, шеф. Улетел, — мужчина выскочил из гостиной, и через пару минут мы слышим шум отъезжающей машины.
— Коля, нам тоже пора, — говорю я, поднимаясь с дивана. — Надо в офис смотаться. Там юристы уже, наверное, собрали пакет документов для иска против Полякова.
— Я с вами, — Яна поднимается и идет за мной следом.
— И что ты там будешь делать? — останавливаюсь я. — Тебе будет неинтересно. Бумаги, скучные разговоры.
— Ничего. Потерплю, — упрямо отвечает она. — Тем более, вопрос касается моей редакции, если ты не забыл.
— Ладно, поехали, — улыбаюсь я. — Корыстная ты моя.
Мы выходим из дома и направляемся к машине. Коля, как всегда, быстро довез нас до офиса. Поднимаясь по ступенькам, я краем глаза замечаю Анну, которая прячется за углом.
— Коля, там справа моя бывшая, — тихо говорю я, чтобы не показать, что ее обнаружили. — Ян, не крути головой. Черт знает, что у нее на уме.
Когда до двери остается несколько шагов, Аня выскакивает из-за своего укрытия, и в ее руках я замечаю оружие. Ее глаза метают молнии. Она вскидывает пистолет и начинает беспорядочно палить с перекошенным от злости лицом.
— Сдохни, сука, — кричит она, стреляя в Янку. — Сдохните все.
Я успеваю оттолкнуть Яну, но понимаю, что сам отскочить не успеваю. Пуля врезается в грудь, обжигающая боль пронзает все тело. Все, что происходит потом происходит как в замедленном съемке. Охрана офиса хватает Анну, а она все продолжает щелкать курком, не обращая внимания на пустой магазин. Из-за угла выбегает Женька с истеричными криками “Мама” бросаясь к Ане. Я дергаюсь, мне хочется схватить сына и оградить его от всех бед и невзгод, а особенно от сумасшедшей матери. А в том, что она сошла с ума, у меня нет никакого сомнения. Но встать я не могу, ноги уже не слушаются и руки начинают неметь.
Янка сидит передо мной на коленях, прижимая к моей груди руки, пытаясь удерживать кровотечение.
— Герман, только не умирай, — только по губам я могу понять, что она шепчет, в ушах слышен только нарастающий шум. — Родненький, только не умирай.
По ее щекам водопадом льются слезы. Она вытирает их рукой, испачканной моей кровью, которая смешивается со слезами и размазывается по щекам.
— Не закрывай глаза, — продолжает шептать она. — Скорая уже едет. Смотри на меня. А как же наш договор? Я хочу еще походить в невестах господина Ядова.
Я открываю рот, но вместо слов из моего горла вырываются только булькающие звуки. В уплывающем сознании замечаю незнакомое лицо в форменной одежде скорой помощи. Это последнее, что я вижу, прежде чем провалиться в пустоту.
Глава 37. Янка
Я остаюсь сидеть на крыльце офиса Ядова, тупо глядя на лужу крови и свои окровавленные руки, когда Германа забирает карета скорой помощи. У меня нет ни сил, ни желания шевелиться. Меня не беспокоят крики полицейских и охранников, ни проклятия сестры, которая продолжает ими сыпать, не переставая, ни крики Женьки. Апатия поглощает меня полностью и все, что я способна видеть это его кровь.
— Яна Евгеньевна, — чувствую, как кто-то меня трясет за плечо. — Яна Евгеньевна, пойдемте, я отвезу вас домой.
Поднимаю глаза и вижу перед собой обеспокоенное лицо Николая. Он пытается меня поднять, но ноги не слушаются.
— Вызовите скорую, — бросает Коля, пробегающему мимо охраннику из офиса. — У нее шок. Надо скорую.
— Коля, — тихо говорю я, становясь сначала на четвереньки, а потом и на ноги. — Не надо скорую. Отвези меня в больницу.
— Вам бы переодеться, — говорит телохранитель, глядя на всю перепачканную меня.
— У тебя в машине вода есть? — я уже плетусь к автомобилю Германа, глядя на полицейских, снующих туда-сюда. — Я сейчас руки сполосну, и поедем.
Внезапно мой взгляд натыкается на горящие глаза сестры, которую усадили в полицейскую машину со скованными наручниками руками. Я резко меняю курс и подхожу к ней. Хоть дверь автомобиля и закрыта, я знаю, что она меня услышит.
— За что? Аня за что? — спрашиваю я, вглядываясь в безумные глаза.
— Будь ты проклята, — шипит сестра, выплевывая слова. — Ты забрала у меня отца, а теперь забрала и мужа. Не будет тебе счастья.
Я наклоняюсь к стеклу, чтобы наши лица оказались напротив друг друга, и тихо по слогам говорю:
— Если он умрет, ты тоже жить не будешь.
Я вижу, что она прочитала по губам, то что я сказала, разворачиваюсь и ухожу, поддерживаемая Николаем за локоть.
Сполоснув кое-как руки, я сажусь в машину, и мы отъезжаем от офиса.
Время в коридоре возле операционной длится бесконечно. Я сижу на жестком пластиковом стуле, обхватив колени руками. Глубоко дышу, стараясь успокоиться, но сердце бьется так сильно, что словно готово выскочить из груди. Стены, окружающие меня бледно-голубого цвета ничего не говорят, но я чувствую, что они прижимаются ко мне, давят, словно пытаются задушить все мои надежды и мечты. Только вчера мы смеялись, старались разобраться в происходящем, любили друг друга. А сегодня мое сердце утопает в океане тревоги.
Чувствую, как слезы наворачиваются на глаза. Я сжимаю руки, пряча в складках своего платья. Часы на стене тикают монотонно, напоминая о бесконечном ожидании. Я помню каждое его слово, каждый его поцелуй, его смех. Зажмуриваю глаза и молюсь. Я не умею молиться, никогда этого не делала, но продолжаю просить у бога или других высших сил, чтобы он остался жив.
В памяти всплывает наша первая встреча. Как сильная ладонь вдруг властно ложится на мою талию и прижимает меня спиной к твердому мужскому телу. А странная волна почти спокойствия бьет мне в голову и я, вместо того, чтобы вырываться и дальше, прижимаюсь крепче, вдавливаюсь лопатками в грудь своей неожиданной опоры.
Как вытянулось лицо Артура, когда на его вопрос “Кто это?” я, не задумываясь, ответила, что это мой любовник. И Герман со своим неподражаемым:
— Ядов Герман Евстафьевич, — сказанное его глубоким голосом, который раскатывается по помещению и рикошетит от стен. — Не скажу, что приятно… Но познакомились.
Я улыбаюсь сквозь слезы, а Николай удивленно и взволнованно смотрит на меня. Перехватываю его взгляд и машу рукой, показывая, что у меня все нормально.
— Коля, а Рае и Владу сообщили? — опомнившись, спрашиваю я.
— Владу позвонил, но их пока в полиции задерживают, — отрапортовал Николай. — А Рая не ошиблась. Это к ней Артур приходил. Восхищаюсь этой женщиной.
— И я, — короткий разговор на минуту отвлекает меня от переживаний, но беспокойство мгновенно возвращается, когда мы замолкаем.
Я смотрю на часы, которые висят при входе
