– резко ответила я.
- Слушай, - неожиданно начал он с искренним удивлением в голосе, - почему ты мне «выкаешь»? Я старше-то лет на пять всего.
- Да мы вроде даже не знакомились, - повела я плечом, что было абсолютной правдой. Он тихо засмеялся и протянул мне руку:
- Алексей, можно на «ты».
- Василиса, и ты и так мне «тыкаешь», - со смешком ответила я и осторожно взялась за его руку, ожидая подвоха. Он схватился за нее, не сильно, но крепко и так и замер. – Ты чего пришел? – спросила я и удивилась своему испуганному голосу. Чего я боялась?
«Наброситься на него прямо тут, вот чего» - съехидничал внутренний голос, - «Да вот беда, не знаешь, какой будет ответная реакция».
- Не знаю, - ответил он, - наверное, опять посмотреть.
- Чтобы снова ничего не увидеть.
Он усмехнулся и не ответил, продолжая держать мою руку, потом ослабил хватку, но я свою не убрала: просто не смогла. Он обратил на это внимание и провел по ней большим пальцем, а я вся покрылась мурашками и, чтобы скрыть свое состояние, все же резко ее отдёрнула.
- Почему Серегу погнала? – спросил он, а я снова опешила: никак не привыкну к его манере вести разговор, прыгая с темы на тему. Сработала защитная реакция и я огрызнулась:
- Слишком громкая.
А он снова ухмыльнулся, и я увидела, как сверкнули его глаза.
- Спасибо, что вытащила сестру, - сказал он сухо, поднимаясь.
- Не стоит, - так же сухо ответила я, - она за себя уже поблагодарила.
Он скрипнул зубами и вышел из комнаты, печатая шаг, но дверь прикрыл осторожно. А я откинула голову на подушку и снова, как последняя идиотка, тихо заплакала. Так тихо и так горько, как только это было возможно.
Поставка
Проснулась я поздно, разбитая и не в настроении, и поразилась тишине в доме. Быстро умылась и спустилась вниз.
- Уехали, не решились тебя будить, - ответил отец из кресла у камина, я пошла на звук и плюхнулась в соседнее, радуясь, что не придется смотреть в глаза ни одному, ни, тем более, другому. - Катерина просила передать, что позвонит, как только будет возможность.
- И уехали они не в дом в поселке разумеется? - отец кивнул. - И, разумеется, никто не должен знать, что Алексей жив, а Катя благополучно выбралась из плена и находится под его опекой? - отец вздохнул и снова кивнул, отводя взгляд.
- Василиса… - начал он, но я его перебила:
- Не утруждайся. Сейчас мне нужен ответ только на один вопрос: когда та самая поставка, о которой говорят? – и намерено выделила «та самая, о которой говорят», а отец внимательно посмотрел на меня и все-таки спросил:
- Ты не осуждаешь меня?
А я надолго задумалась. Нет, правда, осуждаю? Каждый борется как может.
- Нет, - ответила уверенно, а он вздохнул с облегчением и лицо преобразилось: передо мной вновь сидел мой большой добродушный отец, которого я так любила.
- Так когда?
- Завтра, - все-таки ответил он, но поморщился. – Что за паломничества были ночью в твою спальню? – спросил неожиданно.
«На общались» ехидно подумала я, а вслух невинно поинтересовалась:
- Что ты имеешь ввиду?
- Не держи меня за идиота! – повысил голос отец, но тут же сник. - Я старый, а не глухой.
- Ты не старый и не глухой, - улыбнулась я.
«Как же они все любят бравировать своим возрастом».
- И кто из этих паразитов довел мою девочку до слез? – спросил он строго.
- Пап… - поморщилась, не желая объясняться на личные темы.
- Ну ладно, ладно, - сдался он и проворчал едва слышно: - Как будто я сам не понял…
Но я услышала и была уверена, что он обо всем догадался еще там, за столом.
- Никаких шашней под моей крышей при моем присутствии под ней же, - сурово сказал он. - И, если у меня когда-нибудь будут внуки, я не желаю знать, как они появились на свет.
А я не выдержала и засмеялась, таким он был серьезным в тот момент. Подумала немного и поняла, что есть еще один вопрос, которой для меня был принципиален.
- Что на самом деле возит Чернов? – спросила я, выделив «на самом деле».
- А что в нашем мире во все времена было самым важным и самым ценным? – в ответ загадал он загадку.
Я прикрыла глаза, усмехнулась и покачала головой.
«Как же все просто…»
- Поеду на квартиру, - сказала, поднимаясь.
- Будь осторожна, – ответил он серьезно.
- Где, на квартире? – закосила я под дурочку.
- Василиса!
- Да хорошо, хорошо… - поцеловала его в щеку и пошла собираться.
«Итак, завтра день иск» - привычно рассуждала я, сидя в машине. – «Придется еще немного помучить Людкину тачку». И свернула на дорогу, ведущую дальше из города, а не наоборот. Карту я посмотрела заранее и без труда нашла место, где спрятать машину и пешком отправиться обследовать территорию, совершенно не напрягаясь запутыванием следов и прочими глупостями: пусть думают, что хотят. Неизбежность события была так очевидна, что даже если бы перед носом всех действующих лиц повесили по предупреждающему транспаранту с толпой протестующих, никто от своей роли уже не смог бы отказаться. Каждый по своим личным соображениям.
Завод по переработке отходов господина Петракова располагался далеко за городом. К нему с самого шоссе вела вполне приличная дорога, но я не рискнула ей воспользоваться просто потому, что не хотела столь явно афишировать свой визит. Лесом было всего три километра, а мне полезно было прогуляться: проветрить уставший от всех этих душевных переживаний мозг и растрясти Леночкины пироги, осевшие на моей тонкой талии, которой я так гордилась.
Я неспешно преодолела их за час, наслаждаясь солнечным днем. Вышла неподалеку от двухметрового забора из бетонных плит, наверху которого по всему периметру ощетинилась колючая проволока.
«Неплохо» - хмыкнула я, но камер не было. Что тут охранять, в самом деле, мусор? И я прогулочным шагом двинулась вдоль забора, правда, оставаясь при этом в лесу: мало ли кому еще придет в голову обследовать территорию. Еще через час я увидела дыру в заборе. Бетон просто осыпался от времени, оголяя арматуру. Достала бинокль
