Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
Ах, какие у Сотникова стали глаза, когда она рассказала про Вадика! Про жену, швабру и мочалку, она, конечно, преувеличила, но какая разница?
Главное – у нее все получилось. И теперь можно ждать результата.
Сотников вернулся на кухню. Хотелось побыть одному, вскользь брошенные слова об Аниной влюбленности выбили его из колеи.
Конечно, Катя рассказала об этом Вадике без всякого умысла, ей просто хотелось поглумиться над парнем. Раз он был первым мачо в секции, вполне возможно, он нравился и самой Кате. Ревновать к нему Аню сейчас было так же глупо, как если бы она стала ревновать Витю к девочке, которая ему нравилась в детском саду.
Он вымыл чашки и, успокаивая нервы, стал задумчиво протирать их полотенцем. Витя знал, что Аня никогда не была влюблена в него, как обычная девчонка. При виде него у Ани не подкашивались ноги, она не сидела часами возле телефона, гадая, позвонит он или не позвонит, и у нее не кружилась голова от его поцелуев. Но Витя знал, что подобное спокойствие происходит от чистоты ее души. Он искренне считал свою жену ангелом, по недоразумению оказавшимся в земной оболочке.
Ее спокойную привязанность он принимал как Божью благодать и взамен отдавал ей всего себя без остатка.
А теперь получается, все гораздо проще: она была влюблена в другого, томилась и страдала, как миллионы девушек, только ему не было места в ее мечтах. Наверное, она приехала к нему в общежитие не затем, чтобы подбодрить его, а назло тому парню. И целовалась с ним под омелой тоже назло. Просто не хотела оставаться одна, вот и выбрала влюбленного дурачка, которым можно крутить как хочешь.
Этим же объясняется ее скованность в постели – она не от целомудрия, которое Витя так уважал, нет, он просто ей не нравится.
Он аккуратно поставил чашки на полке, повернув ручками в одну сторону.
Витя был слишком счастлив и слишком любил, чтобы экспериментировать в постели. Мысль, что с Аней можно проделывать то же самое, чем он занимался с кассиршей в гипермаркете, была кощунственной и невыносимой. Все равно что взять и подрисовать иконе усы.
Секс с Аней каждый раз был для него священнодействием. Она заставляла его выключить свет и ни себе, ни ему не позволяла никаких откровенных ласк. Зато потом… Он ложился на бок, поджав колени, она прижималась к его спине и легонько прикусывала его зубами за загривок. И он казался себе щенком, которого мать несет в надежное и безопасное место. Накатывал такой покой, такая безмятежность… Иногда Вите казалось, что эти моменты для него даже важнее самого секса.
«Неизвестно, что бы она творила с этим Вадиком! – зло подумалось ему сейчас. – А я ей просто противен, вот она и строит из себя недотрогу».
– Ты что здесь один сидишь? – заглянув в дверь, спокойно спросила Аня.
Ей и в голову не пришло, что Катькин рассказ так больно его ранил!
– Тогда ты приехала ко мне в академию, потому что убедилась, что с этим парнем тебе ничего не светит? Чтобы я помог тебе зализать раны, да?
Она рассмеялась и, чмокнув его в щеку, заметила, что он говорит глупости.
– Значит, Катька все врет? – спросил он с надеждой.
– Нет, Дымов действительно нравился мне. Но это давным-давно прошло. До тебя. А к тебе я приехала, потому что хотела увидеть.
– Но ведь ты никогда не сходила по мне с ума…
Аня улыбнулась:
– Сейчас.
– Что – сейчас?
– Сейчас схожу.
Он хмыкнул. На душе было так горько, что лучше бы она не заговаривала с ним. Лучше бы он пережил это разочарование в одиночестве. А еще лучше, пусть бы она сказала, что Катька нагло врала, что просто от этого парня балдели все девчонки в секции, и ей тоже приходилось поддерживать компанию. Вон Стас Грабовский – кумир медицинского училища при академии. Если какая-нибудь студентка скажет, что он ей не нравится, ее не поймут.
Почему Аня сама не рассказала ему о своей юношеской любви? Неужели это такое ценное, такое сокровенное воспоминание, что его нельзя разделить даже с мужем? Он-то рассказал ей обо всем! Кроме кассирши, но это было совсем не для Аниных ушей.
Он женат не на святой, а на обычной женщине. На хорошей, честной и доброй, но на обычной. В жизни не случается чудес, и то, что он много лет полагал чудом, было всего лишь иллюзией, его глупыми мечтами!..
Витя внезапно поднялся, крепко обхватил Аню, поднял и понес в гостиную. Не выключая яркого света, он полностью раздел ее на диване и словно в каком-то чаду начал делать с ней все то, чему учила его кассирша, – помнится, она говорила, что это доставляет женщине особое удовольствие. На Анины протесты он внимания не обращал. Кажется, она заплакала, но сейчас ему не было до этого дела.
«Хватит выпендриваться! Живи, как все», – что-то вроде этого крутилось в его воспаленной голове. Аня пыталась вырываться, но Витя крепко держал ее. И только когда она глухо застонала, он победоносно вошел в нее, хищно глядя в отстраненное несчастное лицо. Он почувствовал, как ее тело потянулось к нему, напряглось и задрожало, они крепко вцепились друг другу в плечи, чтобы знать, куда возвращаться из захлестнувшего их восторга, и закричали в один голос.
– Тебе было хорошо? – самодовольно спросил он.
Она сбросила с себя его руку и села.
– Отвернись! – Голос был сердитым и несчастным.
Отвернувшись, он слышал, что она быстро одевается. Хлопнула дверь, и он понял, что один в комнате.
Витя спокойно привел себя в порядок и отправился на поиски жены. Она сидела в темной кухне, молча глядя на горящую под чайником конфорку.
– Ну что ты, Ань? Хорошо же было!
Она всхлипнула:
– А я не хочу так. Что, без этого нельзя?
– Вообще-то я для тебя старался. Все женщины это любят.
– Вот и иди к ним!
Она встала и направилась к двери, но вдруг резко обернулась, умоляюще сложив руки.
– Мне было так страшно, Витя, – сказала она жалобно, – так одиноко! В этот момент я почувствовала, что совсем одна! А ты был такой… Посторонний! Мне показалось, ты вообще ненавидишь меня! Пожалуйста, не делай так больше.
– А если бы вместо меня оказался твой Вадик?
– Витя, опомнись, какой Вадик, я о нем сто лет не вспоминала! Мы с ним даже ни разу не целовались, если это для тебя так важно.
Она протянула к нему руки, но он не шагнул навстречу.
– Ты просто меня не любишь, Аня. И давай больше не будем ничего выяснять. Не трогай меня сейчас, пожалуйста.
Ночью он проснулся оттого, что Ани нет рядом. Это было странное, тоскливое ощущение. Витя повернулся, пошарил рукой по ее половине постели – холодная, значит, жена встала давно или вовсе не ложилась. От вечерней ссоры на душе было так горько, что Витя, измотав себя вечерней пробежкой вдвое длиннее обычного, принял душ и лег, заснув неожиданно крепко и быстро. Аня на пробежку не выходила.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
