Если мы принимаем неподвижность Земли, то основой нашего убеждения является не неведение того, что думают другие, а иные соображения и мотивы – благочестие, религия, сознание всемогущества Божия и признание несовершенства человеческого разума”[174].
Галилей наивно думал, что этих заявлений будет достаточно.
Сальвиати, Симпличио, Сагредо
“Диалог” – один из самых увлекательных научных текстов в истории. В нем есть конфликт и драма, но также философия, юмор, цинизм и поэтическое использование языка, вследствие чего сумма оказывается намного больше простого сложения частей.
Построенный по модели “Диалогов” Платона[175], “Диалог” преподносился в форме воображаемой дискуссии трех собеседников, которая проходила в венецианском дворце в течение четырех дней. Сальвиати, названный в честь покойного друга Галилея, флорентинца Филиппо Сальвиати, представляет коперниканские взгляды Галилея. Сагредо, получивший имя большого (также покойного) венецианского друга Галилея Джанфранческо Сагредо, играет роль образованного человека, но неспециалиста, который мудро судит состязание коперниканских и аристотелевских взглядов, выражаемых другими двумя участниками. Наконец, Симпличио – ярый аристотелианец, упрямо отстаивающий геоцентрическую картину мира. Предположительно, он был назван в честь Симплиция Киликийского[176], комментатора трудов Аристотеля, жившего в VI в. Симпличио был отчасти списан с консервативного Чезаре Кремонини, а отчасти со смертельного врага Галилея Лодовико делле Коломбе.
В течение первых трех дней альтер эго Галилея, Сальвиати, методично уничтожает Симпличио. Используя примеры, от дохлых кошек, выпавших из окна, до иллюзии, что Луна следует за нами, когда мы идем по дороге, Галилей отвергает любые древние авторитеты (вроде Аристотеля), “потому что мы ведем диспуты о чувственном мире, а не о бумажном”.
В первый день он демонстрирует, что нет разницы между земными и небесными свойствами. Во второй день дает понять, что любое наблюдаемое движение в небесах проще объяснить, предположив, что движется Земля, а не Солнце и остальной мир.
Сальвиати посвящает третий день перечислению всех возражений против вращения Земли вокруг Солнца и приведению свидетельств, что она таки движется. Пожалуй, самым интересным в этой дискуссии является новое заявление Галилея, что он может доказать реальность годичного движения Земли по наблюдениям за перемещением пятен на поверхности Солнца. Подробные наблюдения Галилея и в еще большей мере Шейнера за солнечными пятнами показали, что проекция их пути не совпадает с прямой линией, параллельной эклиптике. В действительности в течение одной четверти года они кажутся поднимающимися по прямой, наклонной к эклиптике; в следующем квартале они двигаются по кривой, изогнутой вверх; затем по нисходящей прямой; наконец, в четвертом квартале, следуют по нисходящей криволинейной траектории (см. схему на илл.10.3). Галилей продемонстрировал, что главной причиной криволинейности этих воспринимаемых перемещений является вращение Солнца вокруг своей оси, наклоненной примерно на семь градусов относительно линии, перпендикулярной плоскости эклиптики. Затем, применив бритву Оккама – принцип, согласно которому из двух объяснений данного явления правильным обычно является то, что требует меньшего числа допущений (по словам Галилея, “что может быть достигнуто немногими средствами, незачем делать бо́льшим их числом”), – он утверждает очевидное превосходство системы Коперника (над Птолемеевой) в объяснении трех наблюдений. Поскольку Галилей, очевидно, наткнулся на данное доказательство всего за несколько месяцев до подачи “Диалога” в печать, его объяснения довольно расплывчаты и, безусловно, недостаточны, что заставило многих его исследователей скептически отнестись к валидности этого доказательства. (Британский писатель венгерского происхождения Артур Кёстлер даже обвинил Галилея одновременно в тупости и нечестности.)[177]
