вся она при ближайшем рассмотрении оказалась какой-то неопрятной.
– Да, конечно, – подтвердил я, снимая шляпу. – Мы решили, что надо сфоткаться. Устроите?
Тут вмешался Керман.
– Я вам оставлю одну карточку, – объявил он. – Будет согревать вас по ночам, если получится похоже.
Скучающие глаза блондинки моргнули и с удивлением оглядели сначала Кермана, а потом меня.
– Боюсь, что мистер Луис сейчас занят, – сказала она, приглаживая кудряшки. – Но мы могли бы договориться о времени сеанса.
– Мы спешим, – сказал я и кивнул Керману.
Джек рывком вытащил пистолет и наставил его на блондинку.
– Не вздумай пикнуть, сестричка, – предупредил он голосом, прозвучавшим так, словно кто-то рвал полотно. – Это ограбление!
Девушка отшатнулась в ужасе и все-таки открыла рот, чтобы закричать. Я сильно ткнул ее указательным пальцем в диафрагму, и вместо крика она только зашипела, как проколотая шина, и согнулась над прилавком.
Связать ее по рукам и ногам и втиснуть принесенный с собой кляп – все это заняло примерно минуту. Мы оставили девушку лежать под прилавком, подложив ей под голову подушку, и велели вести себя тихо. Глаза ее больше не казались скучающими: в них сверкала ярость.
– Что ж, продолжим, – сказал я Джеку. – Ты отлично работаешь.
– Больше всего меня волнует, – ответил он, – что сюда может заявиться легавый и меня по ошибке примут за бандита. Тебе это в голову не приходило?
Я знаком приказал ему молчать, тихо подошел к двери в дальнем конце, приоткрыл ее и заглянул в студию.
Она оказалась довольно большой и, несомненно, рабочей. На деревянном треножнике стоял фотоаппарат для портретной съемки. Перед ним висел задник из выкрашенной в серый цвет парусины. По обе стороны от аппарата – большие дуговые лампы на колесах, возле стены – стол с поднятой чертежной доской, а за столом сидел человек в белом балахоне и синем берете, который колдовал над снимками. Парень был высокий, худой, женственный и с маленькой бородкой. Лицо цвета старого пергамента, губы толстые и красные, что оттенялось чернотой бородки и усов. Нельзя сказать, что он производил приятное впечатление.
Увидев нас, он бросил кисть для ретуширования и полез в ящик стола.
– А ну стой! – рявкнул Керман, наставляя на него пушку.
Рука фотографа замерла над ящиком, лицо позеленело. Я подошел, вынул из ящика маленький пистолет и сунул себе в карман.
– Ну, здравствуй, – сказал я и вдарил ему изо всех сил кулаком справа по шее.
Луис слетел со стула и грохнулся на пол. Я наклонился над ним, приподнял и поставил на ноги. Снова размахнулся и нанес ему удар в переносицу. Он полетел через всю студию, сбил треножник и упал так, что аппарат повалился прямо на него.
Керман присел на краешек стола.
– Осторожнее, не сделай ему больно, – предупредил он.
– Ни в коем случае, – ответил я. – Этот парень ничего не чувствует. Эй, дрищ, ты чувствуешь что-нибудь?
Луис ничего не ответил, он даже не пытался встать. Я подошел, взял аппарат за треножник и врезал Луису по груди. Одна ножка отломалась. Я отбросил аппарат, взял обеими руками эту ножку и ударил ею Луиса, когда он попытался встать.
Керман слез со стола.
– Как ты думаешь, он захочет получить компенсацию за свой аппарат? – спросил он.
– Когда я его обработаю, он уже ничего не захочет, – ответил я, переводя дыхание, и снова ударил Луиса ножкой трипода.
Керман подошел к фотоаппарату и растоптал его на мелкие кусочки.
– А то все удовольствие одному тебе достается, – объяснил он.
Мы сделали паузу, чтобы перевести дыхание.
Луис съежился на полу, прикрыв лицо руками. Он был чуть жив и выглядел как человек, ожидавший, что в него вот-вот попадет снаряд.
Пока не открылось второе дыхание, я решил поглядеть, что за фотографии он там ретушировал. Фотки были омерзительные и полностью подтверждали предположение Недика: Луис был шантажистом.
Почувствовав, что его больше не бьют, Луис попытался встать на ноги, но, как только я повернулся, он сам шлепнулся на пол. Силы духа у парня было не больше, чем у какой-нибудь вещи.
– Почему ты убил Бенни? – спросил я, встав над ним.
Маленькие глазки Луиса забегали. Из горла вырвался хрип.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – чуть слышно ответил он. Голос его прозвучал, как эхо в туннеле.
Я с размаху пнул ногой по белому балахону. Это был хороший удар. Тощее тело отлетело метра на три.
– Почему ты убил Бенни? – повторил я.
Он ничего не ответил, только простонал. Я пнул его еще разок.
– Он, наверное, думает, что мы с ним шутим, – сказал Керман, подходя посмотреть. – Некоторых надо долго уговаривать, прежде чем они заговорят.
– Ничего, сейчас уговорим, – сказал я, поднимая Луиса.
Ноги у него были как ватные, он сразу начал заваливаться, но я придерживал его до тех пор, пока Керман ему не врезал. Луис пролетел через комнату и снес задник из парусины.
– О, смотри, что тут есть! – воскликнул вдруг Керман и вытащил из-под стола паяльную лампу.
– Ага, это то, что сейчас нужно, – сказал я. – Включай!
Я выдрал остатки задника из рамы, ухватил Луиса за лодыжки и выволок его на середину студии.
У дальней стены стоял диван. Я придвинул его вплотную к Луису и сказал Керману:
– Давай-ка положим парня на это.
Джек опробовал паяльную лампу и включил ее на полную мощь. Голубое пламя с ревом вырвалось из сопла.
Затем мы вместе уложили Луиса на диван, и я уселся ему на грудь. На лице Луиса выступила испарина. Он смотрел на меня полными ужаса глазами.
– Я не собираюсь долго с тобой разговаривать, – объявил я. – Мы пришли узнать, что случилось с Бенни, и мы это узнаем. Нам известно, что ты, Тайлер и Анита Гэй – одна банда и что Бенни заходил сюда вчера. Будешь молчать – пеняй на себя. Бенни был моим другом. А что с тобой случится – мне по барабану. Колись или получай по полной. Ну, так почему ты убил Бенни?
– Не знаю я никакого Бенни, клянусь! – взмолился Луис.
– Смотри-ка, он даже не знает Бенни, – заметил я Джеку.
– А вот мы ему сейчас улучшим память, – сказал тот и взял паяльную лампу.
– Ты хочешь, чтобы тебя поджарили? – спросил я у Луиса.
– Я его не знаю! – завизжал тот и принялся сопротивляться. – Вообще не понимаю, о чем вы говорите!
– Ну погоди, говнюк, сейчас ты запоешь по-другому, – сказал Керман и направил пламя Луису на ботинки.
Через пару секунд Луис вдруг замер, выпятив грудь и выпучив глаза. Пот струился у него по лицу, как из выжимаемой губки. Мне стало нелегко его удерживать, а от его криков у меня
