Мне на грудь словно лег тяжелый камень. Одна из Хранительниц подвела к нам Сетти. Я подняла голову, глядя на горы Скотос, и увидела блестящий красный полог.
Пейзажи Атлантии навсегда изменились, но что это означало?
– Поппи? – тихо позвал Кастил.
Поняв, что он ждет меня, я оторвала взгляд от гор и схватилась за седло Сетти. Я не знала, достаточно ли у меня сил, чтобы вскочить на него, как я это сделала у охотничьей хижины. Меня поднял Кастил и быстро взобрался сам.
Киеран присоединился к нам, приняв облик смертного и облачившись в одежду, которую вез Нейлл. Он теперь ехал верхом, и я видела тени у него под глазами. Мы все устали, поэтому неудивительно, что следовали из храма молча. Вольвены сопровождали нас, но я не видела Эмиля и Нейлла и нигде не заметила Квентина.
Некоторое время мы лавировали между утесов, а потом выехали на поле розовых и голубых цветов. Я взглянула на деревья на другом краю поля, но с дороги Покои Никтоса не были видны. Интересно, в каком теперь состоянии этот храм? Со вздохом я посмотрела вперед. Сердце замерло при виде Столпов Атлантии. Колонны из мрамора и известняка возносились так высоко, что почти терялись в облаках. На камне были вырезаны письмена на незнакомом мне языке. Это место отдохновения Теона, бога согласия и войны, и его сестры Лейлы, богини мира и возмездия. Колонны соединялись со стеной, такой же высокой, как Вал, окружающий столицу Солиса. Стена тянулась и терялась вдали.
Дом.
Я чувствовала себя дома. Это подтверждал трепет в груди. Ощущение того, что все правильно. Я оглянулась на Кастила, чтобы сказать ему это, но уловила закипающий в нем гнев, наполнивший мой рот кислотой. А его беспокойство ощущалось в горле как густые сливки.
– Я в порядке, – сказала я.
– Мне бы хотелось, чтобы ты перестала это повторять. – Он крепче сжал поводья. – Ты не в порядке.
– Мне бы тоже хотелось не повторять, – настаивала я.
– Ты устала. – Кастил некрепко обвил рукой мою талию. – Ты через многое прошла. Ты никак не можешь быть в порядке.
Я уставилась на его руку, сжимающую поводья. Порой гадала, не мог ли он чувствовать мои эмоции или читать мысли. Конечно, он не мог, но изучил меня лучше, чем те, кто знал меня годами. Поразительно, что ему это удалось за такое короткое время. Но сейчас я почти желала, чтобы он меня не знал. Я сморгнула подступившие к глазам горячие беспричинные слезы. Не понимаю, почему вдруг так расчувствовалась, но мне не хотелось, чтобы его это тяготило. Я потянулась к нему, но остановилась и уронила руку на колени.
– Прости, – прошептала я.
– За что?
Я с усилием сглотнула и подняла взгляд, смотря в спину Киерана.
– Просто… за все.
Кастил напрягся.
– Ты серьезно?
– Да?
– За какое именно «все» ты извиняешься?
Вряд ли будет достаточно повторить это слово.
– Я думала о том, что ты несколько лет не видел родителей, и твое возвращение домой должно было пройти хорошо – счастливо. А вместо этого случилось все это. И Аластир… – Я покачала головой. – Ты знал его гораздо дольше, чем я. Его предательство должно было тебя расстроить. И еще я думала о Покоях Никтоса и насколько сильно они повреждены. Готова поспорить, что храм стоял тысячи лет. А потом пришла я и…
– Поппи, позволь прервать тебя. С одной стороны, мне хочется рассмеяться…
– Мне тоже, – вставил Киеран.
Я прищурилась на вольвена.
– Но с другой стороны, мне не кажется смешным, когда ты извиняешься за то, что тебе не подвластно.
– Поддерживаю, – бросил Киеран.
– Киеран, я не с тобой разговариваю, – огрызнулась я.
Вольвен пожал плечами.
– Я лишь добавлю. Живи дальше. Мы с отцом притворимся, будто вас не слышим.
Я насупилась и посмотрела на Джаспера, который ехал с нами в облике смертного. Я не заметила, когда он обернулся в человека.
Кастил понизил голос:
– Нам нужно будет о многом поговорить, когда мы окажемся где-нибудь в уединении и у меня появится возможность убедиться, что твои раны исцелены.
– Какие раны?
Он вздохнул.
– Ты, видимо, не заметила, но ты по-прежнему вся в синяках после отдыха в охотничьей хижине.
После того, как он вознес меня… в ту, кем я теперь стала.
– Я…
– Поппи, не говори опять, что ты в порядке.
– Я и не собиралась, – солгала я.
– Ну да. – Он подвинул меня ближе к себе – так, что я прислонилась к его груди. – Что тебе нужно знать, так это то, что ты ни в чем не виновата. Ты ничего не сделала неправильно, Поппи. Твоей вины ни в чем нет. Ты это понимаешь? Веришь в это?
– Я знаю, что ничего не сделала, чтобы вызвать все это.
Я говорила правду. И не винила себя в действиях других людей, но все равно мое появление оказалось разрушительным, намеренно или нет. Это другая разновидность вины.
Мы замолчали, и я перевела взгляд на Киерана, на раскинувшийся город – Бухту Сэйона. Обширные пологие холмы и долины были усеяны домами цвета песка и слоновой кости – квадратными, круглыми, блестевшими под тусклым солнцем. Некоторые здания были приземистыми, с одинаковыми шириной и высотой. Они напомнили мне храмы в Солисе, только в отличие от них дома были выстроены не из черного зеркального камня. Эти здания ловили солнце, боготворили его. Некоторые сооружения казались выше замка Тирман, их стройные башенки грациозно возносились в небо. И все крыши, насколько я могла видеть, покрывала зелень. На них росли деревья, и спускались вьющиеся побеги, усыпанные яркими розовыми, голубыми и лиловыми цветами.
Бухта Сэйона размером не уступала Карсодонии, и это был лишь один из городов Атлантии. Я не представляла, как мог выглядеть Эваемон – столица Атлантии.
Первые признаки сельской жизни мы увидели на фермах перед самым городом. На полях паслись коровы и пушистые овцы. У дороги козы объедали сорняки и листву с низких веток. В садах зрели желтые фрукты и росли различные овощи, а чуть в стороне от главной дороги из-за покрытых мхом стволов кипарисов виднелись стены кремовых домов. Их было немало, все на приличном расстоянии друг от друга и достаточно большие, чтобы вместить немаленькую семью. Ничего похожего на Масадонию или Карсодонию, где преобладали просторные особняки и поместья, а рабочие либо ездили в город, либо селились в едва пригодных для жизни лачугах.
Когда мы проезжали мимо ферм, пасущийся скот не обращал внимания на сопровождающих нас вольвенов. Возможно, животные привыкли к ним и чувствовали, что те не представляют угрозы. Интересно, слышали ли ночью фермеры или жители города вольвенов, бегущих к храму Сэйона? Их вой должен был всех перебудить.
