— Наверх пока никого попрошу не подниматься. Сидите здесь.
— Это еще почему? — Олимпиада Серафимовна гордо выпрямила спину. — Это наш дом. И мы имеем полное право…
— Она умерла. Лежит в своей комнате на кровати, а пульс не прощупывается. Дверь была открыта, я постучал несколько раз, потом вошел, и… Следов насильственной смерти на первый взгляд не обнаружено, остальное скажут эксперты. Сейчас приедут следователь и патологоанатом. И кстати, насчет обвинения в убийстве. Вот как раз отпечатков Нелли Робертовны Листовой на пистолете, из которого был убит потерпевший, обнаружено не было. И я не думаю, что если люди ссорятся, один из них сначала надевает перчатки, чтобы позаботиться об отсутствии отпечатков пальцев, а потом стреляет в другого.
— Умерла! Тетя умерла! — воскликнула Настя. — Я не хотела этого! Не хотела!
— Какой кошмар! — Олимпиада Серафимовна взялась рукой за сердце. — Одна трагедия за другой! Я этого не переживу! Оля, Оленька! Где вы? Где мое лекарство?
И тут все поняли, что лекарство домработнице нужно гораздо больше, чем ее хозяйке. Ольга Сергеевна стояла, обессиленно прислонившись к стене, а с подноса, который она держала в дрожащих руках, капал разлившийся чай.
Э. Листов. «Васильки». Холст, масло
Это небольшое полотно муж подарил Нелли в первый год совместной жизни, сразу же после свадьбы. Они познакомились на Арбате, где почти никому не известный художник пытался продать хотя бы одну из своих картин, чтобы заработать денег на жизнь. Картины эти никто не покупал, и были они такие же, как и у всех прочих: неброские пейзажи, вялые натюрморты, пара плохих портретов. Даже тогда еще молодая и неопытная Нелли понимала, что они ничего не стоят.
Она случайно тогда поймала на себе взгляд художника и была потрясена. Столько в нем было отчаяния, невысказанной муки и надежды на то, что придет и другое время, его время. Эдуарду Листову было уже за сорок, но такие лица, как у него, с годами приобретают какую-то особую значимость и становятся еще прекраснее.
— Я беру это, — показала она на картину «Васильки», простенький блеклый натюрморт, полевые цветы в кувшине с отколотой ручкой. Почему-то эта ручка зацепила Нелли за живое. Нет, не так-то прост этот уличный художник, не идет на поводу у рядового обывателя. Кому нужна испорченная посуда за свои, кровные?
— Я беру, — повторила Нелли, мгновенно решив, что отдаст все свои сбережения, чтобы хоть как-то его поддержать.
— Вы даже не спросили, сколько она стоит, — усмехнулся художник.
— Все равно. Я беру.
Денег за картину Эдуард Листов с нее так и не взял. Сначала между ним и молодой, интересной женщиной завязалась беседа, а потом… «Васильки» были забыты, а домой в тот день они ушли вместе… И начался стремительный роман, долгая процедура развода Листова с Липой, дележ жилплощади, имущества, и, наконец, как итог, скромная свадьба.
Нелли всегда хотелось верить, что у ее мужа талант. Она думала, что если будет рядом, то талант этот со временем разовьется, войдет в силу, и Эдуард Листов станет одним из признанных, из тех, чье имя войдет в историю. Первую брачную ночь они с Эдуардом провели в разговорах об искусстве, а наутро он подарил ей «Васильки». Картину, с которой все началось и которой все закончилось, потому что именно «Васильки» висели в комнате, где Нелли Робертовна Листова умерла. Все остальные картины, подаренные мужем, она хранила в городской квартире, но «Васильки» возила с собой повсюду, как талисман. Другие берут с собой в дорогу фотографии любимых, семьи, детей, а Нелли Робертовна заменила все это скромным натюрмортом. И теперь он тоже был с ней.
«Васильки». Покосившись на скромный пейзаж, судмедэксперт приступил к осмотру тела — замерять антропометрические данные.
Старший оперуполномоченный, нагибаясь над привлекшим его внимание предметом:
— Похоже на раздавленную ампулу, как думаешь?
Судмедэксперт:
— Похоже. Что бы я понимал во всей этой живописи! Вроде, ничего особенного, а говорят, гений. А? Николаевич?
Старший оперуполномоченный:
— Да и черт с ним. Гений так гений. А труп — это труп. Второй в этом доме, между прочим. Где там прокуратура? Пока контора пишет, надо бы осмотреть обувь у всех в доме. Первым делом подозрение падает на домработницу, она принесла хозяйке кофе. Что там, Пал Палыч?
Судмедэксперт:
— Что ж, вскрытие покажет, но я предполагаю, что ее отравили цианистым калием. Или она сама приняла яд. Это уж следствие должно установить.
И взяв со столика чашку, на дне которой виднелись остатки кофейной жижи, понюхал.
— Цианид, определенно.
Старший оперуполномоченный:
— А вдруг она кофе с ликером пила? С «Амаретто», например? А умерла от остановки сердца? А?
Судмедэксперт:
— Все может быть. Я и говорю: надо делать вскрытие и кофейную гущу смотреть на предмет присутствия в ней яда. Но очень на то похоже. На лицо либо преступление, либо суицид.
Старший оперуполномоченный:
— Я бы предположил первое, учитывая раздавленную ампулу. Чего бы ей тут делать? Значит, в комнате был посторонний. Цианид, как известно, может храниться только в запаянных ампулах, а на свету разлагается и превращается в поташ. А у нас имеются осколки стекла на полу. Из чего можно предположить, что убийца, пока жертва была чем-то занята, вскрыл ампулу, всыпал цианид в кофе, но улику с собой не решился унести, просто-напросто раздавил ампулу каблуком, чтобы мы не могли определить маркировку. Такая вещь, как цианистый калий на строгом учете.
Судмедэксперт:
— Все может быть. За что ж ее интересно? Хозяина-то из-за наследства, понятно, а эта дамочка при чем?
Старший оперуполномоченный:
— А при том, что убийца начал впадать в панику. Но ампулу зря с собой не взял. Палыч, ведь можно определить наличие стекла от раздавленной ампулы на подошве ботинка?
Судмедэксперт:
— Само собой. Только дай мне этот ботинок, а я уж постараюсь.
Старший оперуполномоченный:
— А вот и прокуратура! Следователю Байкину, привет, привет, привет! А у нас тут кое-что интересное имеется.
И капитан, присев на корточки, начал осторожно сметать в пакетик остатки стекла. Мертвый взгляд Нелли Робертовны Листовой был обращен к «Василькам».
БОРДОВЫЙ
Все они сидели на веранде притихшие. Веригин никак не мог поверить, что тоже оказался замешанным в эту некрасивую историю. Нелли умерла, когда он был в доме. Пусть не в самом доме, подле, в саду, где они с Олимпиадой Серафимовной вели разговор о ее покойном сыне. Это же алиби! Все присутствующие могут подтвердить. Хотя… В какой-то момент его собеседница вдруг сказала, что забыла принять лекарство и ушла в дом. И никого поблизости не было.
