физически устранить охрану. Но куда мне одному против всей этой оравы. Пришёл начальник охраны Егоров, припёрлись наши безопасники, естественно во главе своего шефа Антипенко Михаила Юрьевича. Он стал мне объяснять, что на время расследования у меня нет доступа ни к чему. Простыми словами, я никто и звать меня никак. Но меня такой расклад не устраивал.
— Ты охуел, Миша? Тебе работа твоя надоела? А ты, Егоров? Быстро убери своих псов! — орал я на всю улицу.
— Станислав Сергеевич, успокойтесь. Так положено. Это не наше решение. Таковы правила и кодекс компании. — пытался успокоить меня Антипенко.
— Кодекс, правила? Да я сейчас Вашу багадельню разнесу к херам собачьим. Я сейчас на своём мустанге заеду прям в парадную дверь. — я уже развернулся и направился к своей машине, как безопасник меня остановил.
— Станислав, постойте. Я позвоню Марку Львовичу и мы что-нибудь решим.
— Так решай, Миша! Решай, мать твою! — крикнул я.
Михаил Юрьевич набрал нужный номер и после нескольких секунд обрадовал меня.
— Ракицкий ждёт Вас у себя. Проходите. — сказал он и открыл для меня дверь.
Я прошёл в здание и косо посмотрел в сторону своих работников.
— Уволю на хер всех. — процедил я сквозь зубы.
Я поднялся на нужный мне этаж, проигнорировал белобрысую секретаршу и без стука вошёл в кабинет. За огромным столом сидел акционер нашей компании Ракицкий Марк Львович. Я бесцеремонно отодвинул кресло и сел напротив него.
— Хотелось бы пожелать Вам доброго утра, Марк Львович. Но оно, оказывается, ни хрена не доброе. Может Вы объясните мне, что за цирк Вы все здесь устроили? — я строго посмотрел в сторону мужчины.
— Здравствуй, Стас. Рад тебя видеть. Хорошо, что ты всё же порадовал нас своим визитом. — с сарказмом поприветствовал меня Львович.
— Да, а Вы все так обрадовались, что даже не пускаете меня в мою же компанию. — вернул я ему колкость.
— Ах, это. Это издержки ситуации, которая возникла в результате проверки. — он наклонился, открыл ящик в столе и достал оттуда папку. — Ознакомься.
Я взял папку, открыл её и стал внимательно изучать. Понятно, что ни черта не понятно. Я тяжело вздохнул, глядя на таблицы с цифрами и бесконечными нулями.
— Что это? — озадаченно спросил я.
— Это чёрная бухгалтерия, Стас. Цифры в последней колонке — это средства, выведенные незаконным путём. И это только то, что успели выявить на сегодняшний день. А ниже…ниже подпись твоего отца. Узнаёшь?
Я нервно сглотнул. Да ну нахер. Это же…это же охренеть сколько денег.
— Ну…допустим эта подпись похожа на подпись отца. Это ещё ничего не доказывает. Тем более, что человека нет. Он умер больше года назад. — я поднял глаза на Ракицкого.
— Допустим. Экспертиза подтвердит, что подпись подлинная. Даже, если твоего отца уже нет в живых, ты его прямой кровный наследник. Наследник, который является обладателем контрольного пакета и управляющим директором «ДорАвтоИнвест». Ты как глава компании и его сын можешь закрыть на это глаза, конечно же. Но есть и мы, Стас. Другие акционеры. Я, Баринов и Ермолов. Мы в праве подать в суд. В этой утечке и наши вложения и наша прибыль. И отстранили тебя, как его прямого родственника, как его преемника. Может Вы с ним были заодно. Может он начал свои махинации тогда, а ты сейчас продолжишь его дело и обанкротишь нас всех. Расследование идёт полным ходом. Понимаешь теперь, в чём дело?
— Да твою же мать! — выкрикнул я и хлопнул ладонью по столешнице, в голове почувствовал уже знакомую мне пульсацию. Очень вовремя.
— Угомонись. — сказал мужчина, встал, повернулся к панорамному окну и засунул руки в карманы брюк. — Я, признаться, крайне огорчён такой ситуацией. Но я хорошо знал твоего отца. Я смутно верю в то, что он хотел развалить этот бизнес. Он был умным мужиком. Я уверен, что это дело весьма запутанное и неоднозначное.
— Я тоже не верю в то, что мой отец мог такое натворить. Но на одной нашей интуиции далеко ведь не уедешь, Марк Львович. — вздохнул я и откинулся на спинку кресла. Голова раскалывается.
— Это верно. Но это не значит, что надо сидеть сложа руки.
— Вы предлагаете что-то конкретное? — я поднял голову и посмотрел на Ракицкого. Он отвернулся от окна и обратно сел в своё кресло.
— Я предлагаю действовать вместе. Сейчас, Стас, нам надо с тобой объединиться, а лучше подружиться. Ты сейчас первое время не появляешься в холдинге, таковы правила. Не мозоль глаза другим акционерам, не раздражай их. Независимые экономические эксперты пусть дальше работают для отвода глаз. Мы с Антипенко будем проверять везде и рыть настолько глубоко, насколько это вообще возможно. Михаил Юрьевич знает своё дело, твой отец ему доверял. Ну а ты. Поизучай кабинет отца. Просмотри все бумаги. Если найдёшь что-то подозрительное, то сообщи немедленно. — серьёзно сказал акционер.
— Это всё? — спросил я.
— Не совсем. — ответил он и с хитрым прищуром посмотрел на меня. — Ты должен понимать, что это бизнес. Я тоже имею свои риски, я могу подставить самого себя, если остальные акционеры узнают, что я, скажем так, не очень объективен в отношении тебя в такой ситуации. И правила. Дело же должны вести независимые люди, а не мы с Антипенко. Представляешь, чем это может обернуться. Поэтому у меня есть одно условие.
— Какое? — напрягся я.
— Ты продашь мне часть своих акций, всего лишь два процента. Естественно, за любую сумму и на любых твоих условиях.
Ну конечно же. Контрольный пакет.
— Вы очень коварны, Марк Львович.
— Я же сказал, это бизнес. Тем более, ты много не теряешь. Ты остаёшься во главе и у тебя пятьдесят процентов всех акций. И заметь, это лучше, чем остаться ни с чем, ненароком схлопотать срок и осквернить память об отце.
Я с силой сжал кулак.
— Что же, я Вас понял. Проводите расследование. Я на связи.
После своих слов я покинул кабинет. Мне срочно нужен свежий воздух. Я спустился на парковку и подошёл к машине. Раздался звонок. Орлов. Я снял трубку.
— Слушаю.
— Ну неужели, Стас. Ты где пропал? Если ты свалил на какой-нибудь курорт и перетрахал там всех тёлок без меня, ты больше мне не друг. — в своей привычной манере поздоровался со мной Жека.
— Господи, Орлов. Твой пубертат когда-нибудь закончится или нет? — раздражённо спросил я.
— Значит всё-таки перетрахал без меня. — радостно заключил друг. — Ну а если серьёзно, ты где сейчас?
— В Москве. Хотел чего? — спросил я.
— Да так, потрепаться. Ты ж совсем пропал.
— Ясно. Давай минут через двадцать в «Аисте».
— Давай.
