скорострельностью двести пятьдесят выстрелов в минуту калибром семь – шестьдесят два. Постепенно колышущееся море спин среди пылевых всплесков от попаданий крупнокалиберных пуль в землю стало заметно и пехоте. Попадания скорострельных пушек вертолетов и пулеметов танков, казалось бы, расчищали чистое место в бегущем стаде кабанов, иногда даже виднелись взлетавшие вверх части тел мутантов или кувырок споткнувшейся на бегу туши, но освободившееся место тут же затягивалось новыми мутантами. При всем при этом кабаны не неслись во весь опор и не подавали признаков паники, приближаясь к расстреливавшему их железному клину. Дистанция до людей сократилась до пятисот метров – это действовало на нервы. Море выбегающих из Рыжего леса мутантов не прекращалось.
– Слушай, чего-то густовато идут… – обратился Крученко к одному из своих помощников. – Пехота, шмелями по скоплениям, слоны – осколочными, огонь. Работаем, – спокойно сообщил в рацию майор по общей связи.
Дальность действия реактивного снаряда огнемета – четыреста метров, бойцы с трубами на плече выступили вперед, выжидая до нужной дистанции, еще по нескольку таких одноразовых труб для пехоты крепилось на броне танка. В это время танки, наведя главный калибр на скопления, сделали по выстрелу. Разрушения, приносимые осколочно-фугасными снарядами, скрывались в пылевом облаке, но камеры вертолетов передавали картинку сбившегося строя кабаньего стада, несущего огромные потери в рваных кляксах в диаметре двадцать-тридцать метров. Мутанты бросились в галоп, дистанция до людей сократилась до трехсот метров. Теперь уже и солдаты видели отдельные залитые кровью и пеной рыла. Шмели с шипеньем выпустили по заряду, двадцать тугих реактивных хвостов, метя за передние ряды набегавших мутантов; ущерб, наносимый реактивными снарядами был еще больше. Все живое в радиусе тридцати-сорока метров разбивалось мощной ударной волной и вспышкой пламени, сопровождаемой оглушительным грохотом. Танки продолжали вбивать фугасы на дистанцию пятьсот-шестьсот метров, вертолеты, словно пастухи, отстреливали отбивающихся от общего стада кабанов, превращая их в кровавые брызги или заставляя их исчезнуть в облаке пыли. Атака Рыжего Леса захлебнулась, несколько десятков мутантов прорвались за пределы стометровой дистанции до железного клина, но были встречены миниганами, печенегами и автоматным огнем тяжелобронированной пехоты. Единицы мутантов, пользуясь сниженной видимостью из-за поднятой пыли, умудрились добежать до первых людей, но, рыкнув кровавой пеной, становились уродливыми холмами невостребованного мяса у их ног. Еще через минуту, получив данные от приборов слежения вертолетов, танковых экипажей и полевых командиров, Крученко скомандовал в рацию.
– Все, ребятки, отбой. Птички, контроль периметра. Слоны, молодцы, хорошо поработали, – выключив рацию, он обратился к Шмелю. – Ну что, командир, доволен? Иди докладывай, щас осмотримся, перекурим и поджигать начнем.
Шмель, восторженно и радостно глядевший на мониторы, показывавшие клубы оседавшей пыли и гари в стороне Рыжего Леса, черный адский столб дыма горящей колонии тушканов, радостно кивнул, облизывая пересохшие губы, и выскочил из ПОП.
В это время бойцы, получившие команду отбой и почувствовавшие облегчение и азарт от такой бравой бойни, заговорили, начали обниматься, из некоторых танков, открыв люки, выскочили военные и, как не видевшие до этого Зону люди, изумленно ходили вокруг порубленных, лежавших практически под их машинами мутантов. Тут же в ход пошли фотоаппараты, громкий гомон, смех и крики. Солдаты радовались победе.
В это время майор Крученко, внимательно разглядывавший мониторы, показывавшие картинку с вертолетных камер, не разделял радости солдат. Глубокие вертикальные морщины над переносицей все более и более искажали его лицо.
– Товарищ майор, – тихо обратился помощник, сидевший справа, – что-то маловато трупов, вам не кажется?
– Сам вижу, не складывается картинка. По камерам их там тысячи были, а тут от силы сотни четыре-пять. Птички, доложите картинку.
– Докладываю, товарищ майор, покрошили мы их славно, в пух и прах… – довольно хохотнул пилот.
– Сам вижу, что покрошили, ну-ка повисни, – скомандовал он борту.
– Есть! – довольно отозвался пилот.
Майор, нажав несколько клавиш на компьютере, перевел управление камерой в ручной режим и, крутя колесико мышки одной рукой, а другой нажимая на клавиатуру, направил глазок камеры на привлекшую его внимание кучу тел мутантов. Серые глаза сузились, пытаясь через рябь вибраций вертолета разглядеть что-то сильно увеличенное.
– Птичка-один, – нехорошим голосом обратился он к пилоту, – максимальное снижение над целью.
– Есть максимально снижение, – почувствовав неладное в ПОП, отозвался пилот.
Увеличенная картинка начала плавно приближаться, становиться все четче и резче. Майор буквально привстал, прилипнув лицом к экрану. Оба его помощника напряженно следили за монитором. Наконец среди сброшенной в кучу взрывом тел кабанов, среди изувеченных кровавых тел и кусков мяса, присыпанных серой пылью в жутком оскале, зажатых двумя посеченными тушами, показалась голова чернобыльца с выбитыми взрывом глазами. Несмотря на изувеченное состояние, тот, кто видел чернобыльца однажды, уже никогда не спутает его с чем-либо еще. На побледневшем лице майора выступили мелкие бисеринки пота, лоб разгладился.
– Чернобыльский пес… Обман… Это…, – он судорожно схватился за микрофон связи с вертолетами.
Две секунды он, закрыв глаза, собирался с мыслями, сглотнул и спокойно сообщил:
– Птички, активный осмотр периметра, бой не закончен, – затем, переключившись на линию связи с танками, таким же спокойным голосом оповестил: – Слоны, внимание, готовность к бою номер один, вероятность повторного появления противника. Черт, не нравится мне это… – положив микрофон, вполголоса пробормотал он.
Нервным движением поправив пятерней коротко стриженные волосы, он решительно щелкнул тумблерами связи с пехотой, одновременно помощники вывели на мониторы несколько видов разговаривавших и переведших в походное положение оружие солдат.
– Ну что, мужики, постреляли? – довольным голосом спросил он.
Солдаты, понимавшие, что он прекрасно видит их через камеры танков кругового обзора, подтянулись, заозирались, пытаясь угадать, через какую камеру смотрит на них их командир; некоторые из них забормотали что-то не по форме, но в целом это все слилось в один одобрительный и хмыкающий гомон.
– Значит так, бойцы, это была разминка, сейчас подадут основное блюдо.
Гомон стих, послышалось несколько выкриков особо ретивых бойцов, обещавших сейчас же разделаться с основным блюдом. Майор Крученко одобрительно кивнул, видя боевой настрой солдат, в котором он хоть и не сомневался, но, как опытный человек в делах Зоны, знал, насколько важно чувствовать атмосферу и быть в курсе событий.
– Командиры пятерок, на позиции, за первую отбитую атаку ура! – негромко подсказал он.
Солдаты, находящиеся в повышенном настроении, получив прямой указ от майора, в боевую удачу и компетентность которого теперь уверовали даже те единицы бойцов, которые не имели на этот счет своего мнения, с воодушевлением по взмаху руки залезшего на броню командира одной из пятерок прогремели троекратным ура во всю силу сотни глоток.
– Ура! Ура! Ура-а-а-а! – раскатилось над выжженной пустошью, над которой клубился черный столб непроницаемого дыма.
