думаю, мы их разобьем на первом же судебном заседании.
— На каком судебном заседании? — у меня пересохло в горле.
— Боюсь, что следствие готовит документы в суд.
— И что?
— Они готовы представить тебя в качестве подозреваемой в убийстве.
— К-ка-как? Я же не убивала, — бормочу я, и голос у меня ослаб и силы меня покинули.
— Василиса, я же сказал, что все можно разрулить. А теперь давай ты мне расскажешь все с самого начала, постарайся вспомнить все моменты, которые остались у тебя в памяти, каждую мелочь припомнить с того самого момента, как ты приехала домой.
И он достает из кармана диктофон и ставит передо мной на тумбочку.
И я начинаю рассказ…
Глава двадцать восьмая
Я не Наталья, меня посчитали здоровой и готовой к допросу. Поэтому не прошло и дня, как ко мне в палату явился следователь. За ним тащился мой адвокат.
— Оборина Василиса Александровна? — допрос ведет другой следователь, не тот, что вел дело об убийстве моего мужа. — Расскажите, что происходило в вашем доме…
Мне приходится по второму разу рассказывать детально, как меня похищали.
— А вот Наталья Оверина утверждает, что вы сами пошли с ней, добровольно, — следователь смотрит на меня пристально, словно хочет уличить во вранье.
— Ага, а тряпка с эфиром сама на пол ко мне в кухню попала, и следы эфира в моей крови сами появились, — язвлю я, меня так и подмывает наговорить гадостей.
Но меня тут же одергивает адвокат, навязали же на мою голову Петра Ивановича, такой въедливый адвокат попался, никак оторваться мне не дает.
— Мы прилагаем к документам результат анализа крови Обориной Василисы на момент поступления в стационар, — и Петр Иванович достает бумажку из папочки.
Следователь крякает, но для него эта бумажка лишь еще одно доказательство, что у меня был мотив убить Наталью. Для меня эта бумажка была важна, так как давала повод открыть еще одно дело, о моем похищении. Хотя это была палка о двух концах. С одной стороны подтверждалось мое похищение, с другой давало в руки следователя еще один повод считать, что именно я нанесла тяжелое ранение Нате. Ту спасло только чудо, нож прошёл в миллиметрах от портальной вены, самого большого сосуда в печени. Она потеряла много крови, и пока не известно, как скоро восстановится ее здоровье.
Беседую со следователем, поражаюсь, сколько дел пришлось разгребать нашему правосудию благодаря гоп компании во главе со Стасом. Это только уголовных дел. А еще открыли дела по махинациям Стаса.
И вот я сижу перед следователем и подробно рассказываю все, что произошло со мной. Иногда мне кажется, что я хожу по кругу, и этот день сурка никогда не закончится.
— Веревки, которыми меня связали, остались на месте преступления, так что я не по своей воле уехала с Натальей Овериной, — и я показываю следы, что остались на моей коже.
Не надо было Нате так туго перетягивать мне руки. Кожа у меня нежная, веревки оставили на ней синяки. Теперь от статьи за похищение она не отвертеться.
Но моя беда в том, что веревки, которыми меня связывали, не нашли. И поэтому у следователя куча вопросов ко мне, кроме следа от веревок, никаких доказательств.
— Давайте вернемся к знакомству с Екатериной Васильевной Звягинцевой, — следователь переворачивает страницу, исписанную мелким почерком.
— Причем тут Екатерина? И наше с ней знакомство, — вновь удивляюсь я.
— Гражданка Звягинцева утверждает, что вы испытывали к ней неприязнь, а так же к гражданке Овериной, так как и та и другая были в близких, интимных отношениях с вашим мужем. Поэтому вы ударили в живот Оверину ножом, а гражданке Звягинцевой нанесли несколько ударов в живот, от чего та потеряла ребенка, — следователь несет такую дичь, что мне становится плохо.
— Мы предлагаем провести экспертизу гражданки Звягинцевой на выявление следов побоев, а также экспертизу плода, — берет слово мой адвокат.
— Принято, — вздыхает следователь.
— Моя клиентка отрицает, что наносила какие-либо увечья гражданке Звягинцевой, а также отрицает, что нанесла удар ножом в живот гражданке Овериной.
— А ваша клиентка осведомлена, что она может подписать досудебное соглашение о сотрудничестве, и уменьшить себе срок? — язвительно говорит следователь, смотря мне в глаза.
— А клиентка его не делала то, в чем ее обвиняют, — язвлю я в ответ. — В живот ножом Наталью ударила Екатерина, они поругались потому, как Катерина не знала, что Наталья ее использует как инкубатор для ребенка и собирается выйти замуж за моего мужа Станислава. Хотя я думаю, что это был просто предлог. Ей хотелось получить весь куш, а не жалкие объедки.
Следователь долго внимательно смотрит на меня, но заканчивает допрос. Ему, конечно, хотелось бы получить признательные показания от меня, вот только он их не дождется. Мы вместе с адвокатом внимательно вчитываемся в протокол, подписываем на каждой странице. И следователь собирает бумажки в папку.
Я прощаюсь с ним и адвокатом.
Как только они уходят, ко мне врывается Богдан.
В памяти всплывают моменты, когда он вез меня в больницу, я-то приходила в себя. То снова улетала в забытье.
А он обнимал меня своими огромными руками и давал ту защиту, в которой я так нуждалась в этот момент.
Привет, любимая, — он обнимает меня и прижимает так крепко, что я чувствую, насколько он соскучился.
— Ого, у вас в кармане пистолет…
Смеюсь, повторяя фразу из какого-то фильма.
— Нет, я так по тебе скучал, жду не дождусь, когда тебя выпишут.
— Богдан, меня выпишут, и я могу поехать сразу в камеру, — горько усмехаюсь.
— Надеюсь, мы за несколько дней разгребем все завалы, найдем им доказательства твой непричастности, мы уже столько подсказок накидали следователям, пусть почешут свою репу. Кстати, нашли те веревки, которыми тебя связали.
— Почему их сразу не нашли? Они же в комнате лежали.
— Их, видимо, неудачно затоптали, когда пострадавшую увозили, — Богдан не называет по имени Нату, а когда говорит о ней, то морщится, словно вспоминает что-то противное и склизкое. — Я нашёл и того кадра, который тебя пытался опоить в клубе.
— Зачем?
— В убийстве Марины Смирновой виновен твой муж, он был убийцей. А вот того кадра для подставы наняла Оверина. Это уже сговор. Так что она паровозиком пойдет по статье 105 за убийство совершенное группой лиц по предварительному сговору. Оверина сразу занервничала и наняла себе адвоката, бабу с акульими зубами.
— Ната скажет, что не знала про убийство Марины, — хмыкаю я.
— А это уже не важно, участвовала, значит, уже статья светит.
— Не понимаю я
