Книга Психушка монстров - Ольга Гребнева

Теперь целью Эдика было заработать денег на платное обучение. Да, свою идею он не оставил и даже успевал почитывать спецлитературу в почти отсутствующее свободное время. Планами он теперь не делился ни с кем, тем более не испытывал уверенности в их исполнимости. Но единственный верный путь к неудаче — это ничего не делать. Копилочка и банковский счёт пополнялись небыстро, но постоянно…

Попав в Психушку монстров, Эдик поначалу был слишком напуган, ошарашен, всё происходило слишком быстро. И, пожалуй, только сейчас, когда взгляд упал на договор, лежащий на столе, он осознал: а почему бы и нет? Сторож, конечно, не психиатр, а монстры — не люди. Но это самый реальный способ приблизиться к своей мечте и призванию. Вот только как так вышло, что документ уже подписан? Эдик почесал в затылке, нахмурился, вспоминая.

В голове всплывали какие-то обрывки. Прогулка. Разбросанные по снегу вещи. Вон, кстати, они разложены — что-то на батарее, что-то на тумбочке и столе. С полочки у изголовья ярко блеснуло, и Эдик повернул голову. Кулон. Простенькое сердечко на цепочке. Обычный недрагоценный металл, такое украшение можно в любом сувенирном магазинчике купить. Вот только откуда оно у него? Внутри нарастало странное ощущение: украшение не выглядело чужим, но хоть убей, парень не мог вспомнить, как давно среди его вещей находится явно женская побрякушка. Даже не женская, а девичья, девчоночья. С определённого возраста женщина под страхом смерти подобную дешёвку не наденет, лучше вовсе без кулона обойдётся.

Он протянул руку, и холодный металл неприятно кольнул руку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не просто кулон, а открывающийся медальон. Секунду помедлив, Эдик нажал сбоку и на него взглянули две миниатюрные фотографии. Слева смеялась юная блондинка с длинными вьющимися волосами и чересчур ярким макияжем, с помощью которого школьницы обычно пытаются выглядеть старше.

— Катенька… — прошептал Эдик, чувствуя, как холодеет внутри от понимания, где он раньше видел это украшение.

А с правой стороны на него смотрел он сам, только лет на пять моложе, очень серьёзный, особенно на контрасте с девушкой. Эдик, как заворожённый, разглядывал эти, такие знакомые, фото. Он же сам их сюда вставлял, аккуратно вырезав из общих школьных фотографий — они с Катей учились в параллельных классах, поэтому пришлось испортить два снимка.

«Отдай!!! Отдай!!!!»

Перед мысленным взором в очередной раз вспыхнул эпизод из ночного кошмара, и теперь парень узнал в героине сна Катеньку, только старше, чем она была, когда умерла. Наверное, такой бы девушка стала, доживи она до сегодняшнего дня.

Отбросив кулон, словно обжёгшись, Эдик замотал головой, стиснул виски ладонями. Нет, он не вычеркнул первую любовь из памяти, но честно говоря, предпочитал не размышлять о давно случившейся трагедии. Слишком это было больно и несправедливо.

Медальон продолжал злорадно поблёскивать с подушки, и Эдик, не желая больше прикасаться к вещи умершей, выскочил из спальни и отправился искать Дубля и сигареты. Второе нашлось на том же месте, где и оставил — на столе в кабинете, а вот перевёртыш не показывался, заставив парня побродить по дому в поисках его убежища. В результате Эдик вломился наугад в комнату чуть дальше своей спальни и буквально поднял соседа с постели.

— Поговорить надо. Срочно! И очень важно!

Дубль спорить не стал, но и радостным не выглядел. Ворчал, что разбудил, что курит в комнатах, что вообще без году неделя как работать устроился, а уже ведёт себя будто самый главный начальник.

— Вот тоже, кстати, интересный момент, — ощерился Эдик. — Как так вышло, что я уже официально принят на работу?

— Вали-вали отсюда с сигаретой, — замахал на него руками Дубль. — Сейчас я к тебе в кабинет приду.

Минут через десять они наконец собрались вместе. В ожидании перевёртыша Эдик успел умыться и закурить вторую сигарету. Противные мурашки не переставали бегать по всему телу, поднимая дыбом волоски на коже. Видение мёртвой любимой девушки было, пожалуй, гораздо страшнее, чем все предыдущие события в психушке, включая даже мужика, размахивающего киркой. «Повзрослевшая» Катенька, требующая вернуть свою безделушку, была ближе и реальнее, чем все неуравновешенные монстры, большинство из которых Эдик и вовсе не видел. Когда Дубль, в милом домашнем халате, вошёл в кабинет, Эдик всё-таки собрался с духом и, чтобы вести разговор предметно, решил принести сердечко на цепочке.

— Минутку, — вернувшись в спальню, парень подхватил медальон, выругался, потому что при соприкосновении металла с кожей снова услышал истеричный Катенькин вопль. Не придумав ничего лучше, он перехватил вещицу сквозь ткань футболки.

Торжественно вывалив безделушку на стол, он ткнул в неё пальцем и грозно спросил:

— Это что такое?

— М-м-м… Насколько я вижу, — перевёртыш демонстративно наклонился, разглядывая принесённое то с одной стороны, то с другой, — это женское украшение. Я бы сказал, недорогое и довольно старое. Вот видишь, там царапинки какие-то…

— Откуда оно здесь?

— Ты точно считаешь, что это надо спрашивать у меня? — поднял брови Дубль. — Раньше не видел. А давай я чаю сделаю, а?

— Нет. Стой.

Эдик замотал головой, ярко выражая протест против чаепитий и вообще пауз в разговоре.

— Вот ты сейчас мне врёшь. Или что-то скрываешь. И я это вижу, имей в виду. Темнишь. И штучка эта странная, и договор, так неожиданно мной подписанный. Колись, что происходит.

Со стороны парня это был во многом блеф: понятное дело, он наугад пытался надавить, вовсе не уверенный на сто процентов, что перевёртыш лжёт. Но то, что Катенькин медальон никак не мог оказаться здесь, на полочке рядом с его постелью, Эдик знал наверняка. И то, что в каждой сложной ситуации, когда надо запутать или отвлечь собеседника, Дубль сразу же начинает изображать радушного хозяина и заваривает чай с травами, тоже уже давно понял.

— Сейчас, кстати, очень обидно было, — Дубль демонстративно надул губы, но сел обратно в кресло. — Ты нашёл какую-то столетнюю подвеску, а я почему-то должен тебе про это объяснять. Не считаешь, что это вообще не логично? Да ты её вчера из своего рюкзака достал, после прогулки. Я-то откуда могу знать, что и зачем ты с собой носишь?

Обиженно-недовольный бубнёж перевёртыша убаюкивал, слова сливались в непрерывный монотонный гул, и Эдик чуть было не уплыл окончательно в состояние, похоже на гипноз. С трудом встряхнувшись, парень ухватился за сердечко-медальон и почти с радостью услышал вопль Катеньки, вернувший его в реальность.

— Заткнись, — ровным голосом велел он Дублю. — Я тебе скажу, что это за безделушка. Медальон принадлежал моей девушке. Она умерла, давно уже. И я сам, вот