контора по операциям с недвижимостью, крохотная гостиница в заповеднике, медицинский центр и столовая для персонала, склад мелкооптовой продовольственной торговли и сеть лотков от Гражданки до Красного Села. Ресторан, казино и еще кое-что по мелочам.
А ведь как получилось? Случайно! Шел себе Виноградов из бани, а тут как раз со стороны кортов — «девятка». А в ней Маренич собственный персоной. Весь круче тучи — плащ от Кардена, лысина, шофер за рулем: «Ты?» — «Я!» — «Здорово!» — «Привет!» — «Подвезти?» — «Поехали…»
И дальше — слово за слово: «Ну ты крут!» — «А ты там же?» — «Да почти… Как дела?» — «Пока не посадили». — «Ха-ха!» — «Переходи ко мне, бросай ментовку, нет, серьезно…» — «А ты — что?» — «Да так, бензин, консервы, винишко… На визитку…» — «Все, приехали — метро». — «Давай, звони…» — «Ага…»
Под самый Новый год — приперло: в городе ни капли «девяносто второго», за паршивым «семьдесят шестым» на заправках очереди в километр; уж на что виноградовская старушка-«пятерка» нетребовательна, но и ей, чтобы катиться, что-то в бак булькнуть надо! Пришлось отыскать засунутую в бумаги визитку:
— Алле! Виктор? Ой, простите, девушка…
— Это секретарь, добрый день. Что передать господину Мареничу?
— Виноградов беспокоит.
— Одну минуточку…
— А, Володя! Проблема? Понял… Приезжай, жду!
С того дня проблем с бензином у Виноградова не стало: кредитные карты «Нефтегазойла» принимались в любое время суток, почти на каждой АЗС и вне всякой очереди.
Разумеется, дружба дружбой, а…
— Послушай, Володя… Что ты посоветуешь? Тут такая ситуация…
Почему же не дать школьному приятелю дельный совет? Тем более — не как обойти закон, а напротив — как его нарушить? И чтоб интерес фирмы соблюсти? Маренич был достаточно умен, чтоб максимально использовать богатый опыт и неплохую профессиональную репутацию капитана милиции с десятилетним стажем: постепенно Владимир Александрович стал чем-то вроде приходящего референта при господине генеральном президенте…
Вскоре они, как говорится, «оформили отношения»: подписали договор, по которому гражданин Виноградов В. А. являлся «научным консультантом по проблемам текущей правовой практики». Договор с некоторой натяжкой Закону о милиции не противоречил, но позволял, не таясь, присутствовать на разного рода серьезных переговорах Маренича, общаться с его партнерами. Да и вообще — при постоянной способности капитана попадать в какие-то довольно-таки темные и авантюрные истории (того и гляди: если и не посадят окончательно, то уж из органов можно в два счета вылететь…) стоило и о «запасном аэродроме» подумать.
Как сотрудника фирмы его закрепили за служебной столовой, что было приятно, и предоставили право отовариваться на шиловским мелкооптовом складе, что было не только приятно, но и весьма выгодно: для своих там был фантастический выбор снеди по ценам позапрошлого года… Виноградов смог понять, что ощущал инструктор райкома КПСС, только что допущенный к спецраспределителю, — душа и желудок были умиротворены, казалось, что удалось наконец достигнуть компромисса между служебным долгом и возможностью обеспечить себе сносное существование.
Звезда «Нефтегазойла» стремительно восходила…
3
Мы не знаем, что с нами будет, где и как будет, но знаем точно, что этого может и не быть.
В. Балков. Неопубликованное
Обычно даже Профессору, при всем к нему уважении, курить в кабинете шефа не разрешалось. А тут дымили кому не лень — и сам Профессор, и Зайченко, и даже бледный Корзун, коротко стриженный мальчишка с растерянными глазами. В привычной атмосфере оперативного совещания Виноградов чувствовал себя достаточно уверенно, а вот Иван Иванович — тот страдал, то и дело заходясь кашлем и протирая слезящиеся глаза.
— Вы б хоть форточку открыли, — пожалел его капитан.
— А если подслушают? — подозрительно спросил Корзун.
Профессор махнул на него рукой:
— Делай, что старшине велят… Понадобится — и со стекол информацию снимут. На говоря уж о «закладках». — Он обвел широким жестом облицованные дубовыми панелями стены. — Всевозможные розетки и штекеры — идеальное место для радиомикрофонов и прочей гадости. — И, повернувшись к Ивану Ивановичу, добавил: — Извините. Забыл совсем.
— Ничего-ничего, уже легче, — вдохнул свежий сырой воздух Орлов и жестом поблагодарил всех за работу. — Что еще?
— А ничего. Давайте сначала, но по порядку… Под запись.
Виноградов расправил примятые листы блокнота, придвинул ручку и потер затекшую спину. Быстрым взглядом обежал присутствующих…
На кожаном диване в углу расположился Профессор — огромный рыхлый мужчина в очках. Дешевый костюм и помятый галстук позволяли безошибочно классифицировать их обладателя в качестве сотрудника правоохранительных органов. Они с Владимиром Александровичем вместе «топтали землю» еще вокзальными операми, и если Виноградов считался любимым учеником знаменитого полковника Храмова, то Профессор был — самым умным. И прозвище свое он заслужил — лучшего аналитика не существовало по обе стороны фронта… В растрепанной голове этого майора рождались такие оперативные комбинации, о которых впоследствии с дрожью и холодом вспоминали на нарах те, кто имел несчастье оказаться в сфере его профессиональных интересов. Но… начальству не нужны были скандальные процессы с суетой адвокатов, звонками «сверху» и постоянной заботой о том, чтобы ниточки преступных связей оборвались вовремя, не затронув тех, кто составляет гордость и оплот демократии. Нет! Требовался «вал» выявленных преступлений, постоянные цифры роста раскрываемости и «предотвращенки» — поэтому Профессора заставляли оформлять протоколы на мелких жуликов, спившихся продавцов и ночных сторожей, соблазненных складской тушенкой. И стало ему жить и служить — неинтересно. И начал он, по старой российской традиции, пить. И не просто пить — а спиваться, попал у начальства в разряд «плохих», отчего пить стал еще яростнее.
— Это лучшее, что можно купить в милиции за деньги, — шепнул Виноградов шефу, знакомя его с Профессором.
— Ты был прав, — подтвердил недавно Маренич данную Виноградовым характеристику. Всех их дел Владимир Александрович не знал, но догадывался — по уровню читабельности на вложенный фирмой рубль майор значительно превосходил все приобретения последних лет, включая казино и спиртовой заводик в Твери.
Польза была взаимной. Профессор вновь нашел себя, воспрял, сошелся опять с женой и на лето даже вывез семью на Канары. Не на все, конечно, лето — так, дней на десять… Но все же!
Внешне Денис Зайченко был полной противоположностью виноградовского коллеги — высокий, худой и сутулый, он всегда одевался дорого и шикарно. Закончив на два выпуска раньше тот же, что и шеф, экономический факультет, он некоторое время прозябал в аспирантуре, потом без особого успеха занимался туристическим бизнесом, после чего нырнул наконец под крыло своего более удачного однокашника. И теперь, в должности заместителя генерального, а проще — главного администратора, обрел все,
