интернете, но я упорно отказываюсь. Представляю себе, как мужчина увеличивает мои фотографии, чтобы получше рассмотреть размер груди или морщины на лице, но его не интересуют характеристики, которые можно разглядеть только в реальной жизни: например, как легко меня рассмешить или как оживленно я жестикулирую за разговором. Мне хочется привлечь к себе мужчину не внешностью и чтобы он тоже привлек меня чем-то более глубоким. Непонятно, как это может быть возможно только посредством двухмерных фотографий. До сих пор мне удавалось знакомиться в барах или на свиданиях вслепую, и это неплохо работало, создавая иллюзию, что мужчины попадались мне случайно и я не занималась их активным поиском. Перенести поиск в интернет — словно объявить во всеуслышание: нужна помощь.
Поэтому, когда однажды Карен приводит свою дочь поиграть с Джорджией и я начинаю жаловаться, что скоро на пару дней останусь дома одна, без детей и без свиданий, она предлагает мне поискать в интернете, а я возмущаюсь, настаивая, что эти приложения — для искателей связи на одну ночь.
— И что тебя в этом не устраивает? — спрашивает она, подняв брови.
— Тоже верно. Но я не могу так выставлять себя на всеобщее обозрение. Что, если Майкл пользуется одним из этих приложений и увидит мой аккаунт? Или чей-нибудь отец из школы? Или учитель одного из моих детей? Я так не смогу. Мне было бы стыдно. Это выглядит так жалко, будто я не могу найти себе мужчину самостоятельно.
— У тебя есть дела поважнее, чем беспокоиться, за что тебе будет стыдно. Ты уже доказала, что можешь сама находить партнеров, но у тебя мало свободного времени, а сейчас люди встречаются именно так. Не обижайся, Лора, но ты не ходила на встречи с мужчинами с прошлого века. Ты предпочитаешь остаться непорочной или вернуться в игру? — спрашивает она.
— Вернуться в игру? — произношу я скорее как вопрос, чем как утверждение.
— Правильно. Заведем тебе аккаунт в тиндере. Тебе понравится.
— Хорошо, давай сделаем, и когда буду готова, я оживлю его, или что там нужно с ним сделать, — говорю. — Но не могу обещать, когда именно это случится.
Девочки постоянно забегают на кухню за снеком, мы же с Карен откупориваем бутылку розе и принимаемся за работу. Она прокручивает фотографии в моем телефоне, выбирает одну, на которой я наряжена для чьей-то бар-мицвы и выгляжу игриво, с большим количеством обнаженной кожи, лицо лишь наполовину в кадре. На следующей фотографии, которую она выбирает, я одета в короткий топик, волосы собраны в беспорядочный хвост, а рука лежит на блендере, который я демонстрировала Джессике. Карен нравится, как естественно я выгляжу. Наконец она нажимает на фотографию моего профиля: голова откинута назад в приступе смеха, одно обнаженное плечо, взлетевшее вверх, в сторону камеры, — этот снимок тоже сделала Джессика. Понимаю, что многие из моих любимых фотографий — ее авторства, ей всегда удается запечатлеть меня, когда я смеюсь, как будто она предвидит это и держит камеру наготове. В который раз с момента развала моего брака думаю про себя: должно быть, хоть что-то в этой жизни я сделала правильно, раз у меня есть такие преданные подруги.
Удовлетворенная своим выбором фотографий Карен переходит к заполнению моей личной информации.
— Так, — говорит она, с рвением набирая текст, — тебе сорок восемь лет, живешь в центре Нью-Йорка, трое детей, выпускница Вашингтонского университета и фрилансер.
— Фрилансер? В смысле одновременно внештатный сантехник, пекарь, репетитор, врач, домработница, личный ассистент покупок, повар на выезде, лайф-коуч, шофер, девочка на побегушках, психолог? — спрашиваю, перечисляя все роли, которые мне приходится выполнять в реальной жизни матери-домохозяйки.
Но подруга уже набирает «фрилансер» и переходит к возрасту мужчин, которые могли бы меня заинтересовать.
— Хм-м-м, думаю, нужен диапазон пошире, от молодых до зрелых. Некоторым мужчинам нравятся женщина постарше. Почему бы не попробовать, верно? — предлагаю я.
— Так и быть. Двадцать с небольшим?
— Фу! Нет, не настолько молодые, чтобы они могли быть моими детьми. Начиная с тридцати пяти. И до шестидесяти.
Далее мы переходим к местоположению, и я наставляю ее, что мужчины должны быть рядом и, следовательно, географически привлекательны.
— Хорошо, что-нибудь еще? Религия, раса, предпочтения по росту?
— Нет, просто нормальные и приятные.
— Таких вариантов здесь нет, — отвечает она. — Можно я активирую твой аккаунт? Ты отлично выглядишь, у тебя милая страничка, и ты точно будешь пользоваться успехом.
— Успехом у всяких ненормальных. Пока оставь, я посмотрю позже, мне еще нужно набраться смелости, — говорю.
— Отлично, только не жди слишком долго. Приближаются твои большие выходные!
* * *
Той ночью, уложив Джорджию спать, захожу на свою новенькую страницу в тиндере. Разглядываю фотографии, как будто вижу себя впервые, и пытаюсь посмотреть на себя глазами потенциального ухажера. Выгляжу загорелой, счастливой, отдохнувшей, всегда готовой посмеяться и хорошо провести время. Мои кудри, немного дикие, говорят о том, что я не чопорна и не стесняюсь себя. Платье без бретелек показывает, что я уверена в своем теле. Все это правда обо мне. Я не пытаюсь строить из себя кого-то, кем не являюсь. Может, это немного поверхностная и односторонняя презентация себя, но точно не фальшивка. Показываю свои зубы — достаточно белые и ровные; показываю свое тело — миниатюрное, сильное и здоровое; показываю свои ногти — ухоженные и ярко накрашенные. Другими словами, при личной встрече для мужчины не должно быть никаких сюрпризов: нет ничего такого, что я прячу и надеюсь, он не заметит, когда предстану перед ним вживую. А если Майкл увидит мой аккаунт, значит, он тоже пользуется тиндером. Делаю то, что делала снова и снова в течение последних нескольких месяцев: прыгаю в неизвестность. Нажимаю на кнопку — моя страничка становится открытой для всех пользователей.
Через несколько часов, лежа в кровати с Джорджией — она во сне прижимает ко мне свои теплые ноги, — я сижу в телефоне и не могу поверить, как мне удавалось справляться с монотонностью жизни до появления тиндера. Хотя в нем целый океан мужчин, у многих из них на главной странице настолько странные фотографии, что, если мне попадается любой, от которого не разит непристойностью, я нажимаю «сердечко» в знак солидарности: «Эй! Моя нормальность видит твою нормальность, и, кажется, мы могли бы устроить какое-нибудь нормальное волшебство вместе». Неважно, нахожу ли я его привлекательным, — важно, что он похож на человека, с которым я могла бы познакомиться в моей новой жизни. Если это напоминает снимок в полицейском участке, то смахивай влево. Чего ждать от мужчины, который не готов улыбнуться ради одной фотографии? В машине
