не думаю, что могу рисковать, чтобы она стала свидетелем этого. Это должно меня беспокоить, тот факт, что ее мнение так важно. Мне плевать, что люди за моей спиной называют меня монстром; это входит в должностные обязанности. Но не в ее. Я изо всех сил хватаюсь за дверной проем, игнорируя боль, отдающуюся от левой руки до самой головы. Никогда не в ее.
Я чувствую легкое прикосновение к подбородку, затем палец проводит по линии челюсти. Твердые губы вскоре находят мои собственные. Я сонно улыбаюсь и поворачиваю голову в сторону тепла, которое чувствую у себя под боком. Открыв глаза, я обнаруживаю, что Сальваторе смотрит на меня, лежа в постели.
"Ты разговариваешь во сне", — говорит он.
"Я знаю". Я протягиваю руку, чтобы погладить его волосы. "Надеюсь, я не разболтала никаких секретов".
"У тебя нет от меня секретов, Милен". Его палец движется по моей шее, все ниже и ниже. "Я уже сказал тебе, что ты обязана мне всем". Его ладонь скользит между моих ног. "И это включает любые секреты, которые у тебя могут быть".
Я улыбаюсь, затем задыхаюсь, когда его палец входит в меня. "Ты не можешь этого требовать".
"Нет, могу". Еще один палец проникает внутрь. "Ты принадлежишь мне. Твое тело. Твои мысли". Его большой палец прижимается к моему клитору, и он дразнит меня своими пальцами. "Твоя улыбка. И твои секреты".
"Ты не можешь владеть человеком". Я хватаюсь за его плечи и сажусь на его руку. То, что он может делать своими пальцами, не поддается никакой логике и разуму.
"Я не могу..?" Он вводит свои пальцы так глубоко, что я задыхаюсь и хнычу, когда он загибает их внутрь меня. Он задевает чувствительную точку на моей верхней стенке, и я кончаю мгновенно и неистово.
Я еще задыхаюсь, пытаясь перевести дыхание, когда он накрывает меня своим телом, вдавливая в кровать.
"Ты весишь тонну, Сальваторе", — задыхаюсь я, а затем задыхаюсь, когда его пальцы сменяются стальным твердым членом.
"Кто…" — он вводит кончик внутрь, но так медленно, что мне хочется застонать от разочарования — "владеет тобой, Cara?".
Я встречаю его взгляд, улыбаюсь и перемещаю руку к его шее. Когда я крепче прижимаюсь к нему, Сальваторе издает рык и вводит свой член до упора, заполняя меня так, что сознание покидает мое тело. Ощущение такое, будто я лечу.
"Ты", — шепчу я и скольжу ладонями по его спине до самой твердой задницы. "А я владею тобой, Торе?".
Он не отвечает сразу, просто продолжает вбиваться в меня, пока мои стенки не сжимаются вокруг его члена, и я снова кончаю от его карающего темпа. Опустив голову ниже, он целует мое плечо и шепчет мне на ухо.
"Боюсь, что да, Милен".
Он прижимается своими губами к моим и одновременно толкается в меня, наполняя меня своей горячей спермой.
* * *
Я сажусь в кровати и наблюдаю за Сальваторе, который подходит к шкафу в другом конце комнаты, достает оттуда рубашку и надевает ее. У него четыре шрама от выстрелов на спине. Один возле плеча, два с левой стороны, и еще один в нескольких дюймах справа от позвоночника. Если учесть его ногу и царапину на правом бицепсе, то всего их шесть.
"Где остальные?" спрашиваю я.
"Что?"
"Огнестрельные ранения".
Он поворачивается и возится с пуговицами на рубашке. "Правое бедро и левая нога".
"Твою мать, Сальваторе. Когда ты успел получить все эти огнестрельные ранения?" Я встаю с кровати и принимаюсь застегивать пуговицы на его рубашке.
"То, что у меня на плече, было несколько лет назад. А ранение в бедро — в прошлом году". Он говорит это так, будто перечисляет список продуктов. "Моя левая нога и еще три на спине были нанесены мне во время одного и того же инцидента. Семь лет назад".
Мои пальцы замирают на средней кнопке. Три пули в спине — это не обычная перестрелка. Это была казнь. "Кто это сделал?"
"Старый дон отдал приказ", — говорит он. "Но исполнил его один из капо".
"Почему?"
"Предыдущее руководство стало жадным. Они решили оставить львиную долю денег себе".
Это безумие. Я не могла понять. "Они воровали у Семьи?"
Семьи Cosa Nostra имеют очень строгий порядок работы, и он основан на доверии прежде всего. Доны и капо отвечают за организацию бизнеса, но они имеют право только на часть прибыли. Остальные деньги распределяются между всеми остальными членами, вплоть до рядовых бойцов. Доля зависит от положения человека в организации, но дон и капо никогда не берут больше 40 процентов от общего дохода. Я не знаю, сколько человек в нью-йоркской семье, но тогда, в Чикаго, их было не меньше сотни".
"Да", — говорит он. "И я узнал".
"Значит, они решили убить тебя?"
"В конце концов, да". Он наклоняет голову и прижимается щекой к моей. "Сначала они пытались вовлечь меня в свою маленькую схему. Я тогда был капо и уже начал строить свой собственный строительный бизнес. Он приносил много денег".
"Что случилось?"
"Я сказал "нет". Они попытались дать мне стимул, чтобы я передумал". Он протягивает руку и проводит пальцем линию вдоль моей челюсти. "Они были полны энтузиазма в своих усилиях.".
"Твоя рука?" спрашиваю я и кладу свою ладонь поверх той, что ласкает мой подбородок.
"И моя нога".
"Господи, Торе". Я моргаю, чтобы сдержать слезы. "Как кто-то выживает после такого?"
"Нино нашел меня на складе, куда меня пригласили на "встречу". У него есть привычка следовать за мной, даже когда я просила его не делать этого. Когда меня выписали из больницы, Артуро помог мне залечь на дно, пока я не поправился настолько, чтобы снова обсудить этот вопрос с доном и капо".
"И что ты им сказал?"
"Ничего особенного. Я только показал, где они ошиблись". Он прижимается губами к моим пальцам. "Когда ты действительно собираешься кого-то убить, ты целишься в голову".
"Ты убил дона?"
"И всех шестерых капо".
Дрожь проходит по моему позвоночнику. Трудно принять тот факт, что мне нравится человек, который олицетворяет все то, от чего я хотела убежать. "Торе?"
"Да?"
"Скольких людей ты убил?" шепчу я. "Сам".
Его палец проникает под мой подбородок и поднимает мою голову. Наши
