паузы оговаривается. — Стоп, не отвечай. Мне, в принципе, неинтересно, потому что как у делового партнёра твой детородный орган — не моя зона компетенции. Извини! — она наклоняется и коротко целует меня в лоб. — Я на стадном рефлексе вслед за дурами спросила. На самом деле ответ мне не нужен.
Вот это да. Впору жалеть, что с собой были только патроны, без гранат.
Сейчас бы не раздумывая чеку рванул. Наверное. Если бы придумал, как баб в портал покидать обратно при неходящих ногах.
— Не смейте его обижать, стервы! — из глаз сердобольной Левашовой ручьём хлещут слёзы.
Она обнимает меня изо всех сил, крепко прижимается, гладит мне затылок:
— Дим, только не переживай! Наверняка можно найти и другие смыслы в жизни!
Видимо, моё лицо над её плечом как-то красноречиво меняется, отражая все мысли, потому что Далия зажмуривается и начинает гоготать на весь небоскрёб, как взбесившаяся лошадь.
— Дим, не сдавайся раньше времени. — Ариса Накасонэ подходит ближе и добавляет потише. — Наверняка есть смысл обследоваться и у целителей, и в клиниках техно!
За обоими углами в качестве реакции на наш шум возникает предсказуемое оживление: сразу четыре головы, по паре от каждой лестницы, стремительно появляются из-за угла.
Выстрел. Выстрел. Выстрел. Выстрел.
— Не нужно думать, что я сплю, — бормочу под нос, ни к кому не обращаясь. — То, что я в некоторых частях тела нетрудоспособен, на рефлекторную реакцию во время огневого контакта никак не влияет.
Аль-Футаим до этого момента только гоготала, а после этой фразы почему-то принимается натуральным образом ржать.
Я думал, веселее и громче уже нельзя. Оказывается, ошибался.
— Ты сейчас серьёзно? — Асато присаживается рядом с блаженной Левашовой и неожиданно нежно берёт меня за руку. — Это правда? Или интригу напускаешь? С тебя станется. Встает? Или с концами?
— Можешь даже потрогать, — бормочу хмуро в ответ. — Вон сейчас сколько вас сисястых и жопастых рядом, а реакция ноль. Боюсь, что не шучу: никогда раньше такого не было.
— Я потрогаю? — оживляется загадочным образом японка. — Проверю!
Не дожидаясь моего ответа, она переходит к действию.
— Это… бесстыдно! — возмущённо лепечет ей Светлана.
Чёрт, а прогнать её неудобно, да и некуда. Уже молчу, что она и в лучшие моменты меня нисколько не привлекала. Полный ноль.
А нынче её сексуальная привлекательность так и вовсе величина отрицательная.
Хотя вслух девчонке о таком не скажешь. Она вон, всем сердцем рядом, хотя и не было у нас ничего. Плачет и убивается даже сильнее, чем остальные вместе взятые.
— О. Надо китаянке Чонг позвонить, — задумчиво роняет Наджиб.
— Зачем это? — спрашиваю подозрительно. — Пользуешься тем, что я встать и по уху дать тебе не могу? Вот и издеваешься?
— Порадовать. — Абсолютно серьёзно отвечает подопечная.
Прочие замолчали и внимательно её слушают.
— Чем? — неимоверным усилием воли удерживаюсь от рвущихся вслед за вопросительным знаком нецензурных ругательств.
— Она последняя, кого ты успел употребить! — на голубом глазу поясняет Наджиб, нисколько мне не сочувствуя. — А известная часть тела последнего Ржевского — своего рода символ, по крайней мере в этом городе.
— И что? — беспардонная аль-Футаим загорается интересом сильнее.
— Ну, Сяо Ши — последняя, кто сможет про двадцать сантиметров другим компетентно рассказывать, — охотно поясняет менталистка. — Получается, наступил конец эпохи. Она видела закат.
— Пха-ха-ха-ха-ха! — Далия начинает жизнерадостно и заразительно хохотать, как будто подопечная сказала что-то хорошее.
— Вот ты… — осекаюсь, резко успокаиваясь.
— Эй, чего задумал? — от сестёр Барсуковых смена эмоций на моём лице не укрывается.
Вместо ответа просто разжимаю пальцы и выпускаю карабин.
Старый трюк. Девчонки будто по команде зачаровано следят за падающей вещью, как она тарахтит по полу.
Когда они поднимают глаза, два коротких ствола (пистолеты) уже в моих руках.
— Длинный ствол на короткий на короткой же дистанции всегда полагается менять с финтом, — цитирую одно наставление. — Мадина, пожалуйста, повтори, что ты сейчас сказала?
Разумеется, стрелять не буду. Но не молчать же, размазывая скупые мужские слёзы по лицу от бессилия.
В девчонок стрелять не буду, а самому, по большому счёту, жить уже незачем.
Вон, если родные люди так насмехаются, то как наедине с этим несовершенным миром оставаться? Без самого, как оказалось, главного.
* * *
Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим.
Ржевский внушал. Ржать хотелось так, что со стороны смотрелось бы как психическое нездоровье.
Когда он достал пистолеты, у неё на мгновение даже мелькнула шальная мысль, что всё. Доприкалывалась.
Далька, судя по счастливой роже, в отличие от всех видела ситуацию целиком даже без вербальных комментариев своего близнеца.
— Ладно, не буду над тобой издеваться, — вздохнула Мадина. — Но ты учти, потомок гусара. Помнишь, что я тебе в первый день нашего знакомства сказала?
— Что я становлюсь уязвимым, демонстрируя слабости. — Глаза попечителя сверкнули холодным металлом. — К чему это сейчас?
Ух ты, вот это дисциплина разума. Менталистка похлопала в ладоши под удивлёнными взглядами присутствующих:
— Браво. Да, я об этом. Имею просьбу.
— Какую? — светлые брови блондина целеустремлённо поползли в сторону лба и направились выше.
— Запомни этот момент, — Наджиб опустилась на колени рядом с раненым. — Просто запомни. Все хорошие и правильные выводы ты сможешь сделать потом, с собой наедине. Я в тебя верю.
Она забрала у него от греха подальше стволы и положила их справа.
— Я прям восхищён твоим оптимизмом в свой адрес, — угрюмо проворчал кое-кто. — Сейчас первый раз в жизни жалко, что ты моих мыслей прочесть не можешь.
— Да чёго их читать, — отмахнулась отзывчивая аль-Футаим.
Остальные девчонки напряглись и перестали дышать в ожидании продолжения.
— Тебе не хочется больше жить, ты утратил смысл бытия и сейчас подбираешь способ, как бы свести концы с концами, — ничуть не смущаясь, продолжила принцесса, оглядываясь по сторонам. — Только вот не можешь изобрести, как нас, будучи парализованным, обратно в портал запихнуть. А при нас ты стреляться не хочешь. Ничего не упустила?
— Вот ты стерва! — Ржевский от возмущёния только что в воздух не взвился. По техническим причинам. — Вот ты сволочь! Я думал, мы с тобой любим друг друга! Тайно от всех и скрывая это даже друг от друга! А ты!..
— Дим, я просто Мадину намного лучше тебя знаю, — поморщилась Далька, ничуть не впечатляясь мужской эскападой. — И у меня тоже крепкие нервы, профессия обязывает.
— А это к чему сказано? — соображалка потомка гусара (весьма не тупая, будем откровенны) дала пробуксовку и совершила сбой по независящим от себя причинам.
Недостаток информации, покивала самой себе менталистка. Он гораздо умнее, чем старается казаться, просто действительно пока не знает меня так хорошо, как близнец.
— У тебя нет никаких необратимых процессов, — проворчала Наджиб, рассеивая интригу и запуская с позеленевших кончиков пальцев целительские касты.
— Да?.. — кое-кто закусил нижнюю губу, преданно впился взглядом ей в переносицу и даже перестал моргать.
— Слово целителя, — Мадина полыхнула с ладони язычком плазмы. — У тебя просто ожог и механическая травма. Кое-какие ткани распухли, кое-что сдавили. Сейчас отёк снимем и…
— ОЙ! — Асато Норимацу, машинально разминавшая кое-что пальцами, вытаращила глаза до размеров золотого дирхама и отдёрнула руку, как от огня.
За следующее мгновенье на лице блондина последовательно сменились размышление, озабоченность, попытка прислушаться к себе.
За ними последовали недоверие, просветление и радость:
— Мадина!.. — глаза Ржевского загорелись пламенем покорителя вселенной. — Да я!.. Да ты!..
Аль-Футаим ехидно хихикала в кулак, косясь взглядом в сторону монаршьего портала. Открывали они его пиратски, с риском, ориентируясь на пеленг браслета Изначального.
Маги Дворца Эмира честно предупредили: стационарный портал по таким маякам — очень большой риск. Сколько простоит, не ясно, даже если получится.
Получилось. Теперь бы понять, что дальше.
— Да я для тебя все звёзды с неба достану! — наконец сформулировал ибн-Иван, продолжая полыхать восхищением. — Мадина, ты просто супер! Моя благодарность не имеет границ!
— О, значит, теперь наконец-то женишься? — буднично уточнила менталистка, поднимаясь на ноги.
— Ой. — Голос потомка гусара неожиданно осип.
— У тебя только что смысл жизни пропадал, — живо напомнила принцесса. — Теперь вернулся. Благодаря кому?
— Эй, ты же не хочешь остаться неблагодарной сволочью⁈ — княгини Барсуковы неожиданно выступили в матримониальных интересах иноверки. — Да у тебя морда была секунду назад, словно в окно броситься хочешь! Только доползти не в состоянии!
— Ой, — после демарша соотечественниц блондин из осипшего превратился
