Наполнив опустевшую чашу золотыми монетами, султан возвращал ее и заверял янычар в своей неизменной готовности бороться против неверных.
Султанская резиденция была центром административной жизни Стамбула. Все государственные дела вершились на территории дворцового комплекса Топкапы, который сооружался и перестраивался в течение нескольких веков начиная с конца XV столетия. Тенденция к максимальной централизации власти выразилась в государстве османов уже в том, что все основные ведомства располагались на территории султанской резиденции или рядом с ней. Этим как бы подчеркивалось, что султан был средоточием всей власти в империи, а сановники — даже самые высшие — лишь исполнителями его воли, причем их собственная жизнь и имущество целиком зависели от властелина.
В первом дворе Топкапы были расположены управление финансами и архивами, монетный двор, управление вакуфами (землями и имуществом, доходы от которых шли на религиозные или благотворительные цели), арсенал. Во втором дворе находился диван — совет при султане; здесь же помещались султанская канцелярия и государственная казна. В третьем дворе располагались личная резиденция султана, его гарем и казна. С середины XVII в. один из дворцов, сооруженных рядом с Топкапы, стал постоянной резиденцией великого везира. Наконец, также в непосредственной близости от Топкапы находились казармы янычарского корпуса, в которых обычно размещалось 10—12 тыс. янычар. Таким образом, султан постоянно имел около себя отборное-войско для наведения порядка в столице.
Двор султанов вполне мог соперничать по пышности и роскоши с двором византийских императоров. То, что во дворце Топкапы были две казны — государственная и султанская, являлось законом жизни империи. Средства из султанской казны только в исключительных случаях тратились на нужды государства, да и то в заимообразном порядке, что-оформлялось долговым обязательством министра финансов — дефтердара. Личная казна султана не испытывала обычно, в отличие от государственной, нехватки средств. Она постоянно пополнялась самыми различными способами — данью из вассальных дунайских княжеств и Египта, доходами от некоторых вакуфных учреждений, бесконечными подношениями и подарками.
«Поскольку все государственные служащие считались рабами,— отмечал видный советский турколог А. Ф. Миллер,— султаны не только присваивали себе как „законные наследники“ наследство военных и гражданских чинов, умерших естественной смертью, но также широко практиковали введенную с середины XVII в. систему казней опальных сановников с конфискацией их имущества. Этим способом султаны экспроприировали в свою пользу огромные богатства, награбленные везирами и пашами у населения, и вместе с тем освобождались от неугодных лиц, обладавших подчас опасным влиянием... Применялись и другие, поистине виртуозные пополнения султанской казны. Так, султаны выдавали своих дочерей в самом раннем детстве, а иногда и в младенческом возрасте за богатых сановников, которые обязывались посылать во дворец крупные суммы на содержание „супруги“».
Роскошь двора была призвана подчеркнуть величие особы султана в глазах не только его подданных, но и представителей государств, с которыми империя имела дипломатические отношения.
На нужды султанского двора тратились баснословные суммы. Это и неудивительно, так как, например, в XVIII в. в дворцовом комплексе жило и кормилось 12 тыс. человек — придворные, султанские жены и наложницы, евнухи, слуги, стража. Здесь были не только обычные придворные чины — стольники и ключники, постельничие и сокольничие, стремянные и егеря,— но и начальники белых и черных евнухов, главный придворный астролог, хранители шубы и чалмы султана. Были даже стражи султанских соловья и попугая!
В соответствии с исламской традицией султанский дворец состоял из мужской половины, где располагались покои султана и все официальные помещения, и женской, именовавшейся «гаремом». Женская часть дворца находилась под бдительной охраной черных евнухов, глава которых носил звание «кызлар агасы» («господин девушек») и занимал одно из высших мест в придворной иерархии. Он не только полновластно распоряжался жизнью гарема, но и ведал личной казной султана. В его ведении были также вакуфы Мекки и Медины. Начальник черных евнухов был особой, приближенной к султану, пользовался его доверием и обладал весьма большой властью. Все группировки, боровшиеся между собой за влияние на султана,— сановники, духовенство, янычары — стремились обеспечить себе его поддержку. Со временем значение этого лица столь выросло, что его мнение не раз оказывалось решающим при обсуждении важнейших дел империи. Не один великий везир был обязан своим назначением или смещением «господину девушек». Глава черных евнухов, живший в первой половине XVIII в. и носивший имя Бешир, был куплен в Эфиопии и попал в Стамбул рабом. Он сколотил огромное состояние и собрал бесценную коллекцию из 160 военных доспехов и 800 часов, усыпанных драгоценностями. Правда, бывали случаи, когда и начальники черных евнухов становились жертвами придворных интриг, но такое происходило чрезвычайно редко. Султанша-мать («валиде-султан») была не только первой персоной в гареме, но играла немалую роль в политике. Вообще, гарем всегда был средоточием дворцовых интриг; многие заговоры, порой трагически кончавшиеся не только для высших сановников, но и для самого султана, возникали в его стенах. Не только сановники империи, но и иностранные послы добивались через обитательниц гарема и евнухов с помощью взяток положительного решения своих дел.
Хотя турецкие султаны обладали неограниченной властью, их собственная судьба и даже жизнь не раз зависели от дворцовых интриг. Уже первый османский властелин Стамбула, его завоеватель Мехмед II, едва не стал жертвой заговора, который в 1472 г. устроила группа сановников, желая низложить султана и возвести на престол его сына принца Джема. И все же, как мы уже рассказывали, Мехмед не сумел уберечься от яда. Уже одна эта история показала, что нравы в османской династии не уступали страшным традициям византийского двора. Еще при Баязиде II было введено правило, запрещавшее людям, имевшим при себе оружие, приближаться к особе султана. При преемниках Мехмеда II любое лицо могло приблизиться к султану только в сопровождении двух стражников, бравших его под руки. Постоянно принимались меры, исключавшие возможность отравления султана.
От имени султана страной управлял великий везир, в резиденции которого рассматривались и решались важнейшие административные, финансовые и военные дела. Осуществление своей духовной власти султаны перепоручили шейх-уль-исламу — высшему мусульманскому духовному лицу империи. И хотя этим двум высшим сановникам самим султаном была доверена вся полнота светской и духовной власти,, реальная власть в государстве сплошь и рядом находилась в руках приближенных султана. Не раз бывало, что государственные дела вершились в покоях султанши-матери, в кругу близких ей лиц из придворной администрации.
Назначение на важные посты в империи сопровождалось обычно торжественными церемониями, которые были призваны подчеркнуть величие прежде всего самого султана. Вот как описывал в 1622—
