колен сына безбилетного пассажира и с тревогой проговорил:
— Илья, как ты? Как себя чувствуешь? — он принялся ощупывать и осматривать его лицо, руки и ноги. Раз за разом. Пальцы у мужчины дрожали, а перед глазами то и дело всплывали картинки из прошлого, когда сын, еле живой, лежал в реанимации в паутине трубок.
Встревоженные мальчишки замерли рядом.
— Матвей, я сейчас всё объясню, — проговорила Алена и приблизилась к ним, а дальше началась настоящая какофония: все заговорили разом!
Вова попытался выйти вперед, прикрывая собой Илью, и объяснить, что это была его идея. Илья стал уверять, что с ним всё хорошо, что отцу нужно познакомиться с его новыми друзьями, что он хотел бы, чтобы они остались до вечера!
— Ты видел, как мы летели? Видел? — скороговоркой тараторил он. — Папа, можно они останутся? А Вова меня свистеть научил!
Маша схватила Егора и Петю и тащила их в сторону шкафа с одеждой, приговаривая, что они, итак, уже засиделись и им уже пора домой.
— А ну поторапливайтесь! Вова, иди сюда сейчас же! — пыталась она приструнить мальчиков. И тот нехотя поплелся к матери, с каждым шагом оборачиваясь и поглядывая то на Илью, то на Матвея.
Едва мальчишки натянули куртки, Маша тут же вытолкнула их наружу и тихо добавила:
— Извините, если что не так! Всего доброго!
Илья тут же развернулся к Алене и жалобно заговорил:
— Алена, у меня всё хорошо, правда! Пусть они останутся! Ну, скажи ему! — он мотнул головой в сторону отца, который в этот момент, проводив тяжелым взглядом закрывающуюся за гостями дверь, посмотрел на девушку.
— Что это сейчас было? — припечатал он таким тоном, что у Алены кровь застыла в жилах. — Илья, отправляйся сейчас же в комнату! С тобой я поговорю через пять минут! Мне кажется, что ты уже забыл обо всем, что мы с тобой обсуждали по поводу твоей безопасности!
— Ну, пап… — канючил мальчик, и его подбородок тут же задрожал, выдавая внутреннее состояние ребенка, который едва сдерживал слезы обиды.
Не дожидаясь, когда сын выполнит его требование, Матвей перехватил Алену за руку и потащил её за собой в сторону столовой, а затем плотно прикрыл за ними дверь. Девушка попыталась выдавить из себя подобие улыбки, хотя всё внутри замирало от волнения и страха. Скрестила пальцы на удачу.
— Не стоит так сердиться, — проговорила она. — Ничего плохого ведь не случилось, это мальчишки… Что с них взять?
— Ты серьезно? — рыкнул Матвей, поражаясь только что услышанной, по его мнению, глупости. — Если ты не заметила, Илья не такой, как все! Такие игры опасны для него! Да и вообще… Эти дети! Ты представляешь, какого ему было видеть их? Осознавать, чего он лишен! — и он принялся высказывать всё, что давно копилось в душе, все свои сомнения и страхи, которые ещё никогда ни с кем не обсуждал… — А ты знаешь, какими дети бывают жестокими? Как умеют унизить и высмеять особенности других! Тем более эта шайка! Беднота! — он махнул рукой в сторону двери. — Когда первый интерес к его игрушкам пройдет, они будут тяготиться этим общением! Будут обижать его, насмехаться, дразнить!
— Нет, нет, не правда! — перебила его Алена. — Почему ты так думаешь? Они хорошие ребята!
— Хорошие? А не один ли из них забросал тебя снежками, оставив отметины на лице? Это, наверное, от доброты! — ехидно усмехнулся мужчина.
— Не сравнивай! Это другое! — рассердилась Алена. — Они добрые, очень хорошо отнеслись к Илье! Да ты его спроси! Не решай всё сам! Мальчику нужно общение, ему нужны друзья! Ты не можешь всю жизнь прятать его от мира за четырьмя стенами! Это не сделает его счастливее! Люди бывают разными! Да, есть жестокие, и Илье нужно это знать, нужно быть готовым ко всему. Черт возьми, это жизнь! Но есть и другие! Добрые, отзывчивые, сострадающие!
— Да что хорошего ждать от этих беспризорников, которые растут без отца? — отмахнулся Матвей.
— Твой сын тоже растет без матери, но это не делает его в глазах окружающих человеком второго сорта! Не ожидала от тебя такого… — холодно проговорила Алена.
— А чего ты ожидала? Ты хоть представляешь, через что мы прошли? Сколько я всего пережил, как выхаживал его! А ты… — Матвей резко замолчал, тяжело дыша словно после быстрого бега. Руки сжались в кулаки.
— Что я? — подстегнула его Алена с горькой усмешкой.
— А ты ничего не смыслишь в детях и слишком рано примерила на себя роль его матери! — бросил зло мужчина и заметил, как вздрогнула девушка, а затем поспешно опустила голову, пряча взгляд.
— Прости, я хотела как лучше… Как лучше для Ильи, а не для твоего раздутого эгоизма, который ты называешь любовью… — с этими словами Алена развернулась и вышла из комнаты.
Ей нужно было пространство, нужно было больше воздуха, хотя бы минутка передышки, чтобы не разреветься, чтобы спрятать поглубже свои эмоции и надеть маску показного спокойствия.
Илья так и сидел в коляске там, где его оставили, утирая шмыгающий нос рукавом рубашки.
— Ну что? — тихо спросил он, как только заметил девушку, и та отрицательно покачала головой в ответ, а затем наклонилась и поцеловала мальчика в лоб.
— Мне так жаль, Илья. Я хотела, как лучше… — проговорила Алёна, подошла к шкафу и взяла свой полушубок. — Они ведь тебя не обижали? Не огорчили? Ты…
— Нет, мне было очень весело! Правда! — ответил мальчик эмоционально.
— Расскажи об этом папе. И не сердись на него, просто он тебя очень любит и сильно тревожится, — она взялась за ручку двери. — Пойду прогуляюсь, — добавила тихо и вышла из комнаты.
Как только за девушкой закрылась дверь, в столовой послышался шум падающих стульев, похожий на гром, но мальчик не придал этому значения. С глазами, не видящими от слез, он покатил в свою комнату.
Глава 30
Матвей метался по столовой, словно тигр в клетке, переворачивая стулья и разбрасывая бумаги, которые Алена с Машей разложили в аккуратные стопки. Неужели она не понимает? Не может встать на его место? Его обязанность заботится о сыне всеми возможными способами! Он прав! Он прав, черт возьми! Он ведь прав?
Подняв один
