на сцене перед зрителями. Разве что, Геллер мог позволить себе прийти в обычном свитере и штанах самой необычной расцветки.
Остаток лета и начало осени я посвятил подготовке к высшей лиге. Сначала отправился на определенного рода сборы. Мы уехали с тренером и несколькими сильнейшими учениками нашей секции на озеро Ясное в Подмосковье.
Домик принадлежал родителям одного из игроков, располагался в живописном месте, но оказался без каких-либо удобств. Топить пришлось дровами, телевизор на соседней турбазе, я туда ходил смотреть новости и фильмы. С раннего утра пробежки, купание в озере.
Потом по восемь-десять часов каждый день — занятия шахматами. Изучали учебники и дебютные монографии. Анализировали ходы.
Я готовил черный цвет и усилил игру белыми. Сицилианскую защиту я уже изучил наизусть, а также заново вспомнил все дебюты, которые знал еще там, в двадцать первом веке. За месяц я сам себе поставил дебютный репертуар на закрытые схемы.
— Мы должны натаскать твою выносливость, — сказал мне тогда Муромцев. — Запомни, чемпионат СССР — это как марафон, забег на очень длинную дистанцию. Ты будешь играть почти месяц, никуда торопиться не надо. Это колоссальное напряжение, не каждый его выдержит. Твое преимущество — это твоя молодость и напор. Ты, пожалуй, самый юный среди участников-претендентов. Тебе будут противостоять матерые волки, но у многих из них уже сточились клыки, так что тебе надо просто экономить силы и дожидаться финала. Тогда там ты влегкую разобьешь всех усталых соперников.
И поэтому он натаскивал меня на длинные партии. Впрочем, в то же время он требовал, чтобы я умел играть в блиц под цейтнотом.
— Могут создаться такие ужасные ситуации, когда у тебя останется всего по минуте на двадцать ходов, — предупредил тренер. — Это тоже огромное давление, только другого плана. Я заметил, что ты иногда слишком погружаешься в игру, не замечаешь постороннего мира, а это может помешать тебе думать и действовать быстро.
Так что, во время этих импровизированных сборов я учился играть и быстрые шахматы.
В промежутке между сборами, в августе, я закончились, я сумел съездить с родителями и сестрами в Сочи, путевки по профсоюзной линии позволили сделать это по вполне приемлемой цене. По утрам и вечерам купался в море, смотрел на черные камни, несколько дней подряд ездил на Мемориал Чигорина и наблюдал за игрой наших гроссмейстеров. Кроме того, сыграл как-то в одновременную игру на десяти досках, выиграл и получил с каждого участника по два рубля. Тоже неплохой приработок.
В сентябре я снова вернулся на сборы. Кроме того, теперь шахматы мне приходилось совмещать с учебой, потому что никто не собирался давать мне поблажки, даже из-за того, что я готовился к чемпионату СССР. Приходилось готовиться к турниру, но в то же время и штурмовать учебники по инженерному делу. Пару раз в неделю на выходные я ездил в Москву и встречался с Дашей.
В конце месяца, загорелый, отдохнувший и готовый к сражениям, я прибыл на чемпионат СССР по шахматам. Соревнования проводились во Дворце культуры имени Кирова в Ленинграде, куда я отправился на поезде вместе с тренером.
Родители пришли провожать меня и я помню, что пообещал вернуться с победой. Если, конечно же, все звезды сойдутся и удача будет на моей стороне.
Глава 20. Чемпионат СССР
Как я уже сказал, всесоюзное первенство проходило в Ленинграде. А именно в доме культуры имени Кирова на площади Васильевского острова между проспектом Пролетарской Победы и проспектом Мусоргского.
Неподалеку через три квартала располагалась гостиница «Адмиралтейская», где нас и расположили. У чемпионов и гроссмейстеров, словом, у «белой кости» были шикарные люксы со всеми удобствами, а у обычных участников двухместные номера. Я заселился на пару с Рожкиным, другим кандидатом из «Буревестника».
Надо сказать, что как раз незадолго до чемпионата нашу секцию и взял под свое крыло это самое ДСО «Буревестник». Поскольку в нашей шахматной секции «Белый ферзь» было полно студентов, когда стал вопрос о развитии, Муромцев недолго колебался.
Другие общества чего-то там раздумывали, чесали в затылке, прикидывая, нужно ли брать нас в свой состав, а вот «Буревестник» согласился сразу. Несколько участников секции, в том числе и я, получили через эту контору доступ к профессиональным шахматам. Меня и других членов нашей секции наконец, оформили как профессиональных игроков и стали выплачивать стипендию. За победы на турнирах выплачивали надбавки и премии. Короче говоря, есть куда стремиться.
Рожкин Олег тоже участник чемпионата, только не из нашей секции. Он прибыл из Минска, студент четвертого курса БГУ, Белорусского государственного университета. Ненамного старше меня, но все же не самый юный участник.
Говорят, в этом чемпионате должен был еще участвовать некий Котов, ученик девятого класса из Нижнего Новгорода. Я слышал, что это вообще вундеркинд, будущий чемпион мира и он влегкую разделывает всех своих взрослых соперников. Но в этом году у него что-то не срослось, скорее всего, он обязательно будет играть на следующем чемпионате.
Кормили нас неплохо. Сразу по приезду мы отправились ужинать, а потом я с чистой совестью отчитался матери по телефону, что здесь вполне сносная еда. На питание нам выдали талоны на три-пять рублей в день. Кое-кто из знакомых шахматистов, кстати, устроился у родственников и там же трапезничал, а потом после турнира обменял талоны на деньги, чуток дешевле, конечно, но зато хоть не остался внакладе.
У меня такой возможности не было, поэтому я сосредоточился полностью на шахматах. Кроме того, я из шахматной тусовки мало кого знал, а большинство игроков, как я посмотрел, отлично знакомы друг с другом. Они подолгу болтали в гостиничном ресторане, задерживаясь после завтрака и обеда. Общались, шутили, смеялись. Соревнования начинались поздно, после полудня, поэтому у участников чемпионата было время выспаться и подготовиться к играм.
Так что, за первые дни у меня было время насмотреться на местных знаменитостей, мировых чемпионов, победителей прошедших соревнований, претендентов на корону. Как я говорил, на чемпионат приехали мировые звезды советских шахмат.
Первым я увидел Левона Николовича Гаспаряна, девятого чемпиона мира, только недавно уступившего пальму первенства шахматисту из Индии. Гаспарян был высоким мужчиной с кудрявыми волосами, смуглым, с большим носом и улыбчивым ртом. Он любезно разговаривал со всеми людьми, кто попадался ему на пути. Его громкий и пронзительный голос я слышал задолго до того, как в поле зрения появлялся сам его обладатель. Мне он тоже пожал руку и, как оказалось, уже отлично знал мои игры.
— Отлично, отлично, ваша атака на g5 в последней игре была просто изумительна, — сказал он мне, когда Муромцев представил меня и я удивился, что Гаспарян взял себе за труд изучить игру даже такого
