одного, что именно произошло в день моего спасения.
– А что с Катрин?
– Жива – здорова. Сбежала до нашего появления. И если бы не ты, то никто бы не догадался об отравлении.
– Значит, это не конец.
– Конец, – Алекс улыбнулся и снял с моего лба полотенце и окунул его в миску с водой. – Больше ей такой возможности не представится. Как только доставим тебя в резервацию, я найду ее.
От его слов меня передернуло. Я схватила мужскую ладонь и потянула парня к себе:
– Нет! Не посмеешь … – слово «убить» застряло в горле колючим комом.
Мы смотрели друг на друга, а затем он нагнулся и, притянув к себе, прижал к груди. Полотенце так и осталось лежать в миске, а Алекс провел по моим волосам мокрой ладонью, отодвинулся и, приподняв за подбородок мое лицо, заглянул в глаза.
– Успокойся. Никто ее не убьет, но и оставить все как есть, нельзя. Пойми, Катрин не остановится на полпути. Необходимо разузнать ее планы.
Я слушала и верила. Хотела верить. Тепло рук усмирило страх, и я затихла, уткнувшись лицом в мужскую грудь. Мягкая ткань рубашки щекотала кожу, но было так хорошо и спокойно не двигаться в сильных объятиях и слушать, как бьется сердце оборотня.
– Я боюсь за тебя.
– Не бойся. Она слабее.
– Не рискуй зря.
Стукнула входная дверь и в комнату вошла Мари, а я нехотя отодвинулась от ее брата.
– Аврора? – на лице подруги вначале появилось удивление, затем облегчение. – Ты очнулась.
От объятий не спасло даже мое состояние, я ойкнула и сжалась, но разве какая-то там физическая боль имеет значение по сравнению с таким приемом. Мы обе улыбались, Мари крепко прижимала к себе, а я гладила дорогое мне личико, вытирая слезы с ее щечек. Огромные карие глаза от беспокойства округлились еще больше.
– Я переживала за тебя и малыша. Катрин не приближалась к тебе?
– С нами все хорошо. Думай о себе. Такое пережить не каждому под силу. Яд удачно подобрали: никаких симптомов, ослабленный организм под медвежьей дозой снотворного. Яд убил бы за несколько часов, но ты оказалась сильнее и вовремя пришла в сознание.
– Катрин на это и рассчитывала, что никто не догадается об отравлении, и я умру, не очнувшись.
Я мельком взглянула на Алекса, но он никак не выражал своих эмоций, выглядел спокойным и расслабленным, а его сестра полностью сосредоточилась на мне: щебетала не умолкая, целовала, прижимала к себе, пока не опустошила остатки моих сил, и я, устало вздохнув, откинулась на подушки. Улыбнувшись подруге, чтобы успокоить, я снова посмотрела на ее брата. А Алекс в ответ подмигнул и напомнил о нашей связи:
– Теперь я чувствую тебя всегда, и Катрин этого не учла.
Удивительные слова. Но как на них реагировать? Мы становились единым целым? Мне очень захотелось кое-что узнать, и не было причин молчать:
– Ты видел меня на обрыве?
– Вроде да, а вроде и нет. Всего мгновение… И твой образ исчез, но чувство боли и желание жить не ушло. Именно твои эмоции подсказали, где искать, словно я шел на ощупь, но помнил дорогу. – Алекс вновь потянулся ко мне и накрыл своими ладонями мои. Большие пальцы ласково водили по коже, а я, загипнотизированная, следила за ними, позабыв обо всем и всех. Но Мари вырвала из опьяняющего состояния, вернув с небес на землю:
– Ой! Ребята, надо же остальным сообщить хорошую новость. И заодно принесу поесть.
Вынырнув из красочного мира (где центр вселенной – сильные мужские руки с грубоватой и горячей кожей), я попыталась удержать Мари рядом. Жуткое ощущение накрыло с головой – опасность где-то рядом, а не позади.
– Не уходи!
Мари испугано взглянула на меня, наверное, не ожидала чего-либо подобного, да и сама еще не отошла от страха. А мне, если честно, было по-барабану на то, как себя веду или выгляжу со стороны. Пусть лучше посчитают сбрендившей, чем я снова переживу тот миг наедине с Катрин, когда она пригрозила убийством беременной подруги.
– Аврора, я здесь, с тобой…
Мне с трудом удалось отпустить ее, но я осилила себя. И когда Мари ушла, Алекс намочил полотенце и протянул его мне:
– Положи на шею и успокойся. Ты в безопасности.
Ему виднее, но как справиться с тем, что тебе не подвластно: с воспоминаниями, с переживаниями. Наверное, надо позволить времени излечить себя.
Алекс зажег свечи и отошел к печи. А я и не заметила, что все это время, пока мы разговаривали, комната находилась в темноте. Обстановка – полумрак, отблески огня на стекле, колышущиеся тени – придавала происходящему иллюзию волшебства, но стоило появиться свету, как сказка исчезла, напомнив о боли и том, что выгляжу, наверное, плачевно. Пока Алекс подкидывал бревна в огонь, я дотянулась до своей косметички. Выглядела и впрямь удручающе: бледная, под глазами синеватые круги, волосы похожи на птичье гнездо. «Ну почему нельзя, как в сказке? Принц спас принцессу, и при этом ее облик в любых условиях великолепен. Не повезло», – улыбнувшись своим мыслям, кое-как расчесала волосы, но результат в восторг не привел.
– Прекрати мучить себя.
– Что? – я растерялась и сразу же опустила голову, увидев его улыбку. – Ужасно выгляжу?
– Нормально. Не на курорте же побывала. Лучше не двигайся без надобности. Отравление еще долго будет сказываться.
– Как скажешь, – я вернула на стол косметичку, но посмотреть на Алекса не решалась. – Скажи, боль точно исчезнет?
– Да. Ты становишься сильнее, меняешься. И если верить старикам, а они у нас любят сказки рассказывать, то станешь выносливее, крепче и быстрее, чем обычный человек.
– Но как такое возможно?
– Так говорят.
– Твоя бабушка рассказала не все?
– Да. У каждой истории множество дополнений.
– Ясно, – я поморщилась от усилившейся боли и подтянула одеяло к подбородку, но молчать или засыпать не хотелось, я нуждалась в чужом присутствии и проявлении жизни, а не в покое и тишине. – Алекс, как ты догадался, что меня пыталась убить Катрин, а не кто-нибудь другой?
– Ты сама назвала ее имя.
– Да? – я не могла вспомнить этого. – Странно. Не помню. Но разве нет других вариантов?
– Каких же?
– Дон.
Алекс выпрямился, нахмурил лоб и сжал в руке кочергу так яростно, что его костяшки посветлели.
– Откуда узнала о нем?
– Катрин рассказала. Она хотела свою вину перекинуть на Дона, думая, что вы враги.
– Это не так.
– Но ты ведь увел у него Оливию? Или ошибаюсь?
– Катрин рассказала тебе многое. Удивлен ее поступку. Но у тебя неверное мнение. Они расстались задолго до
