Я едва не пропустил удар фон Вольга, так был удивлён. Кажется, тело уклонилось само — без помощи разума. Кулак полковника просвистел настолько близко, что у меня волосы зашевелились от тока, сверкающего на деталях экзоскелета маленькими молниями. Опустив руки, я резанул его по боку, распарывая ткань гимнастёрки и мышцы живота. На сей раз удалось вогнать клинок достаточно глубоко, чтоб вызвать гримасу боли на лице фон Вольга. Он стремительно развернулся ко мне, нанося удар ногой. И вот тут я решил пойти ва-банк. Никакого уклонения. Я принял удар его ноги на скрещённые руки — в меня словно бронепоезд врезался. Но я выкинул из головы боль — сейчас было не до неё. Рванув руку с ножом вниз, я полоснул фон Вольга по щиколотке, клинок глубоко распорол ему ногу, перерезав сухожилие. Продолжением движения я упал на колено, перекатился вперёд, оказавшись позади фон Вольга, и восходящим ударом прошёлся ему ножом по всей спине, вскакивая на ноги. Когда клинок касался металлических деталей полковничьего экзоскелета, мою руку ощутимо дёргало, словно я схватился за оголённый провод. Удержать рукоять ножа стоило мне немалых усилий. Даже когда я отпрыгнул, разорвав контакт, пальцы продолжали зудеть, словно под кожу забрались тысячи мелких насекомых.
Фон Вольг взревел ещё громче и яростнее, хотя казалось бы, куда уж дальше. Но у него вышло. А вот удар нанёс уже медленнее — и это был мой шанс!
Не став уклоняться, я отбил его руку в сторону, сморщившись от мелких разрядов тока. Крутанувшись на месте, я изо всех сил врезал фон Вольгу в грудь ногой. Прямой удар, усиленный движением всего тела. Даже такой могучий человек, как полковник, покачнулся, пропустив его. А я развил успех. Вновь упал, почти распластавшись по полу, провёл подсечку, но фон Вольг успел убрать ногу. Прыгнул, прямо с пола вперёд, вскидываясь всем телом, будто атакующая змея. Нож нацелен в бедро — фон Вольг увидел это, закрылся, приподняв ногу, и лишил себя подвижности. На краткое мгновение, но мне его хватило. Кулак левой руки врезался полковнику под дых — фон Вольг отшатнулся, ловя ртом воздух. Я перехватил нож и ударил врага в основание шеи. Мне почти удалось достать его. Фон Вольг двинулся в сторону всем корпусом, и мой нож намертво прилип в металлической детали его экзоскелета, идущей вдоль ключицы.
Мы замерли вплотную друг к другу. Я не успел отпустить нож, пальцы свело судорогой от пробежавшего по руке разряда электротока. Фон Вольг уже без всяких усмешек ударил меня лбом в лицо. И на сей раз я не успел убрать голову. Под черепом словно граната взорвалась. Я откинулся назад, чувствуя, как по лицу течёт небольшая, тёплая речка крови. Правый глаз почти перестал что-либо видеть — его затянуло багровой пеленой. Фон Вольг впечатал кулак мне под рёбра, и я практически повис на его руке. Боковым в голову он бросил меня на пол, будто я тряпичная кукла — марионетка с перерезанными ниточками. Я растянулся на бетоне, одним глазом наблюдая за врагом. Фон Вольг вскинул ногу, чтобы покончить со мной, растоптав мою голову. Я едва успел откатиться в сторону — каблук его сапога врезался в пол. Фон Вольг развернулся и пнул меня под рёбра с такой силой, что я покатился дальше, пока не остановился, ударившись спиной обо что-то.
Нащупав опору, я кое-как сумел сесть. Фон Вольг надвигался на меня с обыкновенной своей неспешностью. Я был повержен, безоружен и не представлял для него опасности.
— Жаль, что придётся убить тебя быстро, наёмник, — произнёс он, занося ногу для нового удара. — Ты бы протянул в бочке дольше старика Гранина.
Опустить сапог на мою голову фон Вольг не успел — дюжина выстрелов прозвучала так быстро, что слилась в одно тарахтение. Когда хотел, Оцелотти мог стрелять со скоростью ручного пулемёта, стремительно опустошая барабаны обоих револьверов. Фон Вольг даже не обратил внимания на пули, отлетающие в разные стороны, остановленные защитным полем его экзоскелета. Но тут поле вспыхнуло, что-то заискрило у полковника за спиной, и он повалился ничком на пол рядом со мной. Примагнитившийся к его ключице нож со звоном упал в считанных дюймах от моей руки.
Собрав все силы, что ещё остались, я рванулся к оружию. Как только пальцы сомкнулись на рукояти, я прыгнул вперёд, толком не поднявшись с пола. Перехватив нож обеими руками, я всадил его в поясницу полковника. Туда, откуда вылетали искры, прожигающие ткань гимнастёрки. Клинок ударился во что-то металлическое — фон Вольг зарычал нечеловеческим голосом. Но это не остановило меня — я ударил снова, а потом ещё раз. Фон Вольга били корчи, экзоскелет содрогался, как будто живя собственной жизнью. Новый удар — и ткань гимнастёрки загорелась. Экзоскелет дёрнул тело фон Вольга в последней судороге и отключился. Полковник остался лежать на полу, не в силах пошевелить и пальцем.
Я встал на ноги, не без усилий перевернул его на спину, чтобы глянуть в глаза.
— Ублюдок, — выплюнул мне в лицо фон Вольг.
— Больше у тебя для меня слов не осталось, — устало усмехнулся я. — Я мог бы убивать тебя ещё минуту, время позволяет. — Ко мне подошёл Оцелотти, на ходу перезаряжая револьверы. Он выглядел смертельно усталым, а лицо украшал длинный ожог, как будто пуля прошла впритирку. Наверное, только Оцелотти мог так ловко от них уклоняться. — Мог бы оставить калекой на потеху северянам, которые скоро вломятся сюда. Но я не такой злобный ублюдок, как ты. — Я протянул руку, и Оцелотти вложил в неё револьвер. Обычно он ни с кем не делился своим оружием, но нас связывало слишком многое, чтобы обращать внимание на личные суеверия.
— Ты — тупой ублюдок, — прохрипел фон Вольг. — Я хотел уйти к тебе, податься в наёмники. Отдать тебе всё — самолёт, бомбу, учёных. Всё, что мы бы смогли увезти.
— Это неважно, — пожал плечами я. — Я ведь с самого начала не собирался договариваться с тобой, только обокрасть. Ты мне без надобности.
Я взвёл курок аришалийского револьвера и всадил полковнику пулю в лоб. А потом ещё одну — на всякий случай, может, у него череп особо прочный, как у гнома.
Вернув оружие Оцелотти, я опёрся на его плечо, силы почти оставили меня. Он поддержал меня, и мы вместе потащились к самолёту. Сейчас мне даже не было важно — захватила его Серая Лисица или внутри нас ждёт «тёплый» приём охранников Фабрики. У меня не осталось сил, чтобы драться, даже ударная доза стимуляторов не поможет. Я был готов принять любую судьбу.
Однако вместо врагов нас ждала Серая Лисица. Она помогла нам забраться внутрь, практически втащив меня в салон «Кондора» на руках. Оцелотти сумел залезть сам, хотя и был сильно измотан.
Внутри на длинной лавке лежал один из «диких котов». Он был, без сомнения, одной ногой в могиле, и не кричал только потому, что его буквально накачали болеутоляющими. Оцелотти присел рядом с ним, а я прошёл дальше кабину вслед за Серой Лисицей. Однако шагал я медленно и слышал, что говорит Оцелотти последнему из своих бойцов, взятых на это задание.
— Да, Степной Кот, мы сделали их. Ты, Помоечник и я, мы сделали этих пижонов.
Что ответил ему боец с позывным Степной Кот, я так и не понял — он хрипел и булькал от крови в лёгких. Может быть, Оцелотти что-то и разобрал, но я был уже слишком далеко и как-то почти позорно быстро ретировался в пилотскую кабину, прикрыв за собой дверцу.
