Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
- Стреляй, дурак, чего ждёшь! - хрипло выкрикнул Рыбников. – Всю душу вымотал. Я к тебе как порядочному, со всей душой.
Вадиму противно было, стрелять он не хотел, хотя и не сомневался в том, что Ванька на его месте с удовольствием разрядил бы магазин в друга детства.
- Ладно, проваливай, - процедил Зорин. – И сдохни где-нибудь под кустом, - он пристально посмотрел в глаза старого товарища.
Тот как-то понял, что Вадим не выстрелит, стал обрастать пятнами румянца.
- Ты, не будешь стрелять? - голос Рыбникова сломался как у подростка.
Вадим повернулся и побрёл прочь, проклиная свою слабость. Короткая очередь прогремела как гром по ушам, он резко обернулся, запоздало вскинул автомат: Рыбников с остекленевшим взором сползал по стволу, из открытого рта сочилась кровь, в правой руке он держал оружие МР 40, висевший стволом вниз. Видно Иван уронил оружие, когда Вадим его догнал, а теперь вот решил поднять и воспользоваться. В стороне кто-то шевельнулся, выступил из-за дерева, это был Валентин Богомолов.
- Вы отвернулись, товарищ майор, стали уходить, он шмайсер поднял.
- Я понял, Валентин. Спасибо.
- Да ладно. Всегда готовы, товарищ майор.
Богомолов тоже прислонился к дереву, откинул голову, он смотрел на Вадима как-то странно, с загадочной ухмылкой, она не являлась признаком добродушия и расположения. Жизнь продолжалась, однако не для всех. Погибли дед Касьян и Сухов - именно у него не выдержали нервы, он открыл огонь, когда ещё можно было подождать. Партизаны стояли в оцепенении над телами погибших товарищей, рыть могилы было нечем, они положили тела в ближайшую расщелину, завалили камнями. Софья Николаевна жалобно скрипнула и пробормотала:
- Надо помолиться на дорожку, товарищи.
Мужчины переглянулись и с недоумением пожали плечами: «Совсем сбрендила, баба».
Остаток дня прошёл без потрясений, поредевшая группа двигалась на восток, временами чаща уплотнялась, приобретала вид Сибирской Тайги, иногда тянулись разреженные леса, чавкал мох под ногами, открытые пространства они преодолевали бегом, дважды пересекали вброд мелкие речушки, шли до темноты, пока хватало сил, потом беглецы встали на привал. Кроны вековых сосен сомкнулись над маленькими людьми, идея выставить охранение не нашла отклика в народных массах.
- Ладно, черти, я дежурю первым, - смилостивился Зорин. - Через час заступает Ермаков, потом все остальные, женщины могут спать до утра. Костёр не разводить, ужин на скорую руку. Мимо рта не пронесёте?
Большинству было не до еды. Кобылин рубил ножом низковисящие хвойные ветки, люди тащили их в низину, стелили и засыпали. Тищенко вскрыл ножом консервную банку, но желающих присоединиться к трапезе не нашлось, он вздохнул, он сам прикончил безвкусную рыхлую массу с рыбным душком и закопал пустую банку. Вечер был тёплым, холод от земли никого не беспокоил, все спали. Последним успокоился Тищенко, долго вертелся, подтаскивал к зубам ствол автомата, как-то опасливо косился на майора.
Ночь была безветренной, какой-то жутковатой. Мурашки опять поползли по коже Зорина, над низиной раздавался разноголосой храп, люди лежали на голой земле, каждый сам по себе, обняв своё оружие. Возможно кто-то не спал, только делал вид, но об этом часовому не докладывал. Вадим прошёлся по окрестностям импровизированного лагеря, несколько раз замирал, прислушивался.
«От погони нам удалось избавиться, - размышлял он. - Будет ли вторая попытка? Каминский зол, он наверняка дал приказ зачистить разгромленную базу. Тела сестры и майора Зорина его люди, понятное дело, не нашли. Об утренних стычках восточнее базы ему, конечно, доложили, об инциденте на Черепашьей сопке тоже. Что будет делать взбешённый обер-бургомистр? Махнёт рукой и оставит их в покое? Прикажет тупо преследовать по лесам, как это делал отряд Рыбникова? - никаких собак не напасёшься, расстояние огромное, погоня собрался со следа, плодить трупы своих людей Каминскому не очень хочется. Он телефонирует в Завьяловку, скажет, чтобы беглецов встречали там. В райцентре стоит целый батальон головорезов, там наверняка имеются мобильные подразделения, способные контролировать редкие дороги. Осторожнее бы надо утром».
Через час он разбудил Ермакова. Гена махал руками, отбивался от него, как от привидения, но собрал в кучу мозги, пробудился. Ничего по терпит. Часовой слонялся зыбью вокруг лагеря, курил в рукав, потом пристроился под деревом, стал строгать веточку. Вадим лёг рядом с Алевтиной, как же без неё. Женщина застонала, прильнуло ему под бочок.
«Она точно уверена, что это я? - ударила в его голову нелепая мысль. - А как узнала? Или к любому прильнула бы?»
- Вадим, все в порядке? - прошептала Алевтина.
- Да, всё отлично. Спи.
Ночь прошла на нервах, он постоянно просыпался, поглаживал цевье автомата, прислушивался: над лагерем разносился богатырский храп, окажись посторонние личности в радиусе трёхсот метров и можно петь отходную. Но чужак находился здесь, Зорин его чувствовал, это был не Сухов и не дед Касьян, агент присутствовал в отряде, умело маскировался под советского партизана и умирать, по всей видимости, не собирался. Мозги майора контрразведки СМЕРШ кипели от мыслительной работы: «Кто ты, товарищ?».
Мирно сопела под боком Алевтина возможно и чужак не спал, только делал вид. Отряд сейчас ничем не рисковал, агент палки в колёса вставлять не будет, ему нужна массовка, требуется свидетели его героической партизанской деятельности, он даже будет воевать, подставляться под пули, впрочем умеренно, чтобы не зацепило. Рисковал ли майор контрразведки? - возможно и нет, если он ничем не выдаст свою осведомлённость. Ночной сон был одним названием.
Темнота отступила на запад. Тищенко дежурил последним, когда народ начал шевелится, тереть глаза, он сидел скрестив ноги по-турецки, с аппетитом уминал консервы и хрустел галетами.
- Ну ты и проглот, - пробурчал Ермаков, ёжась от избыточной свежести. - И как эта гадость в тебя лезет?
- Очень даже легко, - ворчал Тищенко. - Просто каждый раз надо есть как последний.
- Мы лучше покурим как в последний раз, - прохрипел Курицын, прыгая от холода и хлопая себя по карманам.
- Ты в порядке? - спросил Вадим свою спутницу.
Особых комплиментов этим утром Алевтина не заслуживала, выглядела ужасно, но хоть живая, что уже огромный плюс. Она кивнула, облизнула губы, изъеденные трещинами.
Снова монотонное движение на восток, осинники сменялись березняками, овраги распахивали каменистое нутро, беглецы миновали скалистый участок, лысую шапку, которую преодолели чуть не ползком, спустились в низину, насыщенную гнилостными испарениями. Долго лежали в берёзовом перелеске, справа за деревьями виднелись крыши строений, оттуда доносился монотонный гул, словно водители прокручивали на холостых оборотах автомобильные моторы. Это был не райцентр, обычная затрапезная деревушка. Порывы ветра приносили крики людей, послышался характерный треск - мотоцикл проехал по деревне, вкатился в лесополосу на севере.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 52
