Где-то далеко, в недоступной вышине, словно открылось окошко и невидимый тонкий луч коснулся её, пробежав от пальцев рук до кончиков пальцев на ногах. Каждая жилка в её теле соприкоснулась с этим омывшим её потоком. Ей даже показалось, что, захоти она теперь взлететь, в ту же минуту оторвётся от земли, как подхваченный ветром листок.
Небо одарило её мудростью? Силой? Обновило кровь? Но если в ней ещё и оставался страх за себя и за своих детей, то сейчас она была от него полностью свободна.
Бучек был уже недалеко, где-то за ближними юртами, но Анастасия ощущала его нерешительность.
Чувствовал что-то старый шакал. Может, и он обладает какой-то злой силой, но боится, что Анастасия сильнее его? Иначе почему вдруг его ноги сделались будто ватные и он, обычно ничего не боявшийся, почти волоком тащил самого себя к проклятой юрте!
Он скосил глаза на идущего рядом Чурека – лицо нукера ничего не выражало. Да и что оно могло выражать при пустой-то голове?!
– Я возьму девку, – Бучек щелкнул в воздухе бичом, и этот звук сразу привел его в себя, придал уверенности, – а ты заберешь детей. Понял?
– Чего ж тут не понять, – кивнул Чурек, чем опять вызвал раздражение товарища.
Проклятая девка встретила их у входа. Бучек и сам не знал, отчего в последнее время стал называть её так. Может, потому, что выпытал у светлейшего, что уруска обладает некоей силой, и от одного её взгляда можно ослабеть.
Как бы то ни было, Бучека она не боялась, что для него было странно. До сих пор такой женщины он не встречал. Он привык наполнять ужасом глаза этих отродий.
– Оставь свой кнут, Бучек, – между тем насмешливо проговорила уруска. – Всё равно ты не сможешь им воспользоваться.
– Это почему же не смогу? Хо-хо… – он начал было смеяться, но смех застрял у него в глотке. – Почему не смогу?
– Потому, что раньше ты сгоришь!
Нукер, уже шагнувший было вперед, так резко остановился, что идущий следом Чурек ткнулся в его спину, недовольно ворча.
Анастасия таких слов произносить не собиралась. Будто кто-то произнес их за неё. Чей-то чужой голос. Раньше она считала, что голоса слышат только юродивые.
Она вздрогнула от дикого вопля, который издал Чурек. Со страхом глядя на свои руки, он кричал:
– Я обжег руки! Я обжег руки!
– Перестань орать! – прикрикнул на него Бучек. – Слушаешь эту бесноватую!
Он обернулся с намерением дать Чуреку крепкого тумака и с недоумением увидел, как в диком ужасе пятится от него Чурек, показывает пальцем и кричит:
– Дым! От тебя исходит дым!
Теперь и сам Бучек почувствовал в теле такой жар, словно внутри, возле сердца, разгорелся костер. И дым! Из ушей, ноздрей, рта – отовсюду из него шёл дым!
Бучека обуял ужас. Он бросился назад, к Тури-хану, единственному близкому человеку – он должен помочь. Бучек бежал к его юрте и орал во всю глотку:
– Она – ведьма! Уруска – ведьма! Она меня заколдовала! Где шаман? Пусть снимет колдовство.
И никак не мог понять, отчего хан машет на него руками и визжит:
– Уйди! Убирайся прочь! Во-о-он!
Бучек в испуге схватился за шелковую, расшитую драконами занавеску, которая отгораживала лежанку от остальной юрты. Занавеска тотчас вспыхнула в его руках. Он пошатнулся, оперся о стену юрты, и та немедленно стала тлеть.
Тури-хан понял, что его любимец уже ничего не соображает, как взбесившаяся лошадь, которую в таких случаях приходится просто прирезать. Юрта по его вине уже вспыхнула в нескольких местах, и если светлейшему удастся выскользнуть наружу, он позовет своих тургаудов, которые стрелами успокоят сошедшего с ума нукера.
Хан осторожно двинулся к выходу, но никак не мог обойти метавшегося в отчаянии Бучека.
Наконец, поняв, что Тури-хан не собирается его спасать, а намерен ускользнуть прочь, верный нукер упал перед своим господином на колени, умоляюще схватился за его шелковый халат, тут же вспыхнувший огнем.
На их крики отовсюду сбежались тургауды, но никто не решался подойти к горевшим поближе, потому что хан, как видно от испуга, не приказывал им сбивать огонь или нести воду, а в совершенном безумии кричал:
– Приведите уруску! Убейте ее! Змея! Колдунья!
Нукеры хана не зря назывались отважными, они были смелыми, решительными, но они привыкли воевать с живыми людьми, а не с нечистой силой и потому для верности послали одного из своих за шаманом.
Пока бегали за шаманом, крики горевших затихли, а они сами превратились в два обугленных чурбана посреди пепла от сгоревшей юрты…
Джанибек благополучно раздобыл смирного рабочего верблюда и даже незамеченный провел его по куреню – нукеры были захвачены страшным зрелищем гибели хана.
Он помог Анастасии уложить спящих детей по обе стороны от горба опустившегося на колени верблюда и привязать ему на спину нехитрый скарб.
– Спасибо, – Анастасия поцеловала нукера в щеку, чем нимало смутила такого изъявления благодарности он не знал, потому лишь поспешно прикрикнул на верблюда, и умостившаяся на его спине Анастасия вздрогнула, когда тот выпрямился во весь свой огромный рост.
Ленивой трусцой верблюд поспешил прочь от кочевого города. Через некоторое время ортон остался позади, а когда ещё раз Анастасия оглянулась назад, то увидела за собой лишь ровную, без признаков жилья степь.
Погоню за нею так и не выслали, потому что поднявшийся к тому моменту небольшой низовой ветерок быстро замел все следы, а поскольку Джанибек увел для Анастасии старого рабочего верблюда, то хватились его лишь два дня спустя.
В тот же день приведенный нукерами шаман робко приблизился к пепелищу, долго бормотал молитвы, а потом распорядился:
– Похороните!
К юрте Аваджи по главе с шаманом нукеры пришли на следующий день и некоторое время стояли подле нее, не решаясь зайти. Что поделаешь, если овладевший уруской злой дух так силен! Она смогла на расстоянии спалить огнем светлейшего и его нукера!
Когда уруски в юрте не оказалось, шаман вздохнул с облегчением. Конечно, его заклинания имеют большую силу, но кто знает, удалось бы изгнать нечисть одной молитвой. А так…
На всякий случай поискали следы – ничего не нашли. Потому шаман с важным видом пояснил:
– Улетела. Шайтан её к себе забрал. Вместе со своими отродьями!
Глава тридцать шестая
Ингрид лежала обнаженная на деревянном столе в предбаннике, и Прозора чуткими пальцами прощупывала низ её живота.
– Похоже, княгинюшка, однажды тебе пришлось как следует померзнуть!
– И не однажды, – со вздохом проговорила та.
– Вряд ли Арсений так же тебя осматривал.
