— Да. Его аж от земли оторвало! Висел в воздухе, а вокруг синий свет! Потрясающее зрелище, должен тебе сказать!
А альвийка думала о другом:
— Радомиру было очень больно?
Лан шумно выдохнул:
— Ему сейчас тяжело, Огня. Нужно время, чтобы освоиться, изучить новые возможности. Рад как бы заново учится ходить.
Девушка понимающе кивнула, опять вспомнив Соляную пустошь и своё долгое лечение после падения. Помнила, как не слушались ноги, не гнулись по её желанию и, казалось, жили отдельной жизнью. А миконец вдруг повернулся к видунье:
— Огнеяра, ты понимаешь, какой силы был страх за тебя, раз повлёк такое?
— Мне трудно ответить тебе, — она покачала головой. — Мне казалось, что я хорошо знаю Радомира, а теперь не уверена… Я не понимаю его.
— Да любит он тебя!
— Что?
— Любит так, как никого никогда не любил, — миконец вздохнул.
Альвийка на несколько мгновений замерла, а потом недоверчиво тряхнула головой.
— Но посмотри на его поступки! Послушай, что он говорит!
— Огня, Радомир специально отталкивает тебя, скрывает свои чувства.
— Почему?
Мужчина хмыкнул:
— Прости, если не вспомню дословно, но фразы: «Союз альва и смертного — самоубийство для альва» или «Я никогда не пойму и не приму любви альва и человека» — тебе ничего не напоминают?
Огнеяра сообразила быстро.
— Это же?..
— Это твои слова, милая! И Радомир их слышал!
Видунья, чуть оторопев, смотрела на приятеля. Могло ли быть на самом деле так, как он говорит? Неужели она действительно не безразлична Радомиру? И проблема в том, что он посчитал себя недостойным альвийки?.. Не похоже на колдуна. Зная гонор Володаровича, она скорее подумала бы, что это он считает её недостойной. Но так хотелось поверить Лану!
Девушка поднялась со своего места и подошла к борту. Смотрела на морские волны и думала.
— Огня?.. — к ней уже спешил Володарович. — Всё нормально? Ты чего вышла?
Мужчина внимательно оглядел видунью: тепло одета, лицо закрыто, но глаза на мокром месте.
— Тебя кто-то обидел?
Она отрицательно покачала головой и, когда колдун подошёл ближе, заговорила:
— Когда мой дед женился на смертной, над ним многие смеялись, осуждали. А больше всех — Ланрасул. Он в глаза называл Лунхара глупцом и предлагал помощь, когда после смерти жены деду станет невмоготу жить. Через сто лет он прилюдно отдал свой меч Лунхару, когда пришёл просить в жёны Аранлие — альва-полукровку. И сказал только одну фразу: «Я был не прав!»… Сегодня я тебе говорю: «Радомир, я была не права. Тогда в Велико-Шумине и в Лузинце!»
Колдун потрясённо смотрел на девушку, боясь поверить… Боясь, что неправильно понял, и гадая, чем вызвано это признание. Потом сообразил:
— Кто тебе сказал? Лан или тётка?
— Ты… Ты должен был сказать мне это!
Мужчина горько усмехнулся.
— Как я мог заикнуться о любви, когда чуть не убил тебя?!
— Но ведь всё изменилось!
— Для меня — да, а для тебя?.. Я даром виденья не обладаю. А ходить с душой нараспашку не привык, уж извини.
Огнеяра хмыкнула.
— Да уж, ты всё сделал для того, чтобы я не догадалась о твоих чувствах. Но зачем?
Мужчина шумно выдохнул.
— Я тебя люблю! И лучшее, что могу сделать, это не привязывать к себе, к своей короткой жизни!.. Да, я слышал, что ты говорила тогда в Маг’яре, и согласен с твоими словами.
— Не решай за меня, Радомир! — вскричала Огнеяра. — Тогда я не знала любви! И считала, что так правильно!
— Но ведь так правильно!
Рядом суетились люди, занимаясь своими обычными делами, а они словно выпали из реальности. Видунья не отрываясь смотрела на колдуна:
— Если всегда слушать разум, то зачем сердце, зачем душа? Раньше я не понимала деда и отца. А теперь понимаю. Если ты уйдёшь, я не знаю, зачем жить!..
Радомир осторожно коснулся нежной девичьей щеки. Сердце грохотало в груди, когда Огнеяра не отшатнулась, а, наоборот, потянулась навстречу, легко потёрлась о его ладонь, словно ласкаясь. И мужчине стало всё равно, кто его выдал, главное — она рядом, практически в его объятьях. Даже толком не понимая, что делает, Радомир другой рукой обнял такую податливую альвийку и склонился над ней…
— Даже не вздумайте! — прервал их ис-Короуш.
Огнеяра разочарованно выдохнула, утыкаясь в грудь Володаровича. А тот угрожающе глянул на миконца. Лан весело усмехнулся.
— Я очень рад, что вы наконец-то вместе, но как БРАТ не могу допустить прилюдного непотребства!.. Все поцелуи на людях — только после брачного обряда!
Колдун насмешливо фыркнул, но отпустил девушку. Теперь они стояли втроём. Ис-Короуш вклинился между влюблёнными и что-то рассказывал, но его никто не слушал. Радомир и Огнеяра переглядывались, свыкаясь с недавними признаниями, принимая и впитывая их всей душой. Володарович жадно вдохнул морской воздух, чувствуя непривычное волнение в груди и счастье! Ведь это величайшее счастье — найти свою настоящую любовь!..
И любовь взаимную! Добавила бы видунья. За время путешествия она сполна вкусила безответной, тайной любви, когда думала, что безразлична мужчине. Нет ничего хуже, чем скрывать свои чувства, рвущиеся из груди. Изображать друга, когда хочешь совершенно иного, когда с ревностью смотришь даже на его общение с Хадиль, хотя знаешь, что там ничего, кроме заботы нет. И всё равно ревнуешь…
И вдруг все трое одновременно вздрогнули, заозирались по сторонам.
— Что это? — спросил Володарович, и сам же ответил: — Ворожба!
— Сильное плетение, — согласно кивнула альвийка, переходя к другому борту.
Она смотрела на безоблачное голубое небо, пока не заметила маленькое тёмное пятнышко.
— Там!.. — и охнула, не договорив.
Девушку тряхнуло так, что ей пришлось ухватиться за борт, чтобы не упасть. Видунья резко выдохнула.
— Беда! Будет беда…
Радомир настороженно вглядывался в горизонт, и внутри всё сжималось от дурного предчувствия. Лан побежал к корабельщику.
Буря налетела внезапно, чему волхвы не удивились, сразу разгадав её магическую природу. Маленькое судно бросало с волны на волну. Перепуганная команда суетилась, пытаясь спастись и спасти груз. А морские волны перекатывались по палубе, грозясь смыть всё, что попадётся на пути. Корабль отчаянно скрипел, словно просил помощи. Огнеяра шептала одно заклинание за другим, но они не действовали.
Буря не стихала. Цепляясь за канаты, к друзьям подошёл Лан. Радомир, заслоняясь от ветра, прокричал:
